«Но, я то здесь при чем?» - хочется выкрикнуть мне, но я лишь молча кивая головой, в очередной раз, подчиняясь правилам моего хозяина. Любопытство в его владениях неуместно.

*******************

- Опять ханку жрешь? – истерически визжит неопрятная бабища, встряхивая пегими, похожими на паклю волосами. Он бы давно убил ее, если бы не позорно не зависел от подачек, которые красавица кидает с барского плеча.

- Иди в задницу, дорогая, – ухмыльнулся мужчина, но опасливо встал из - за стола, спорить с ней себе дороже. Она ездила к нему на зону, таская набитые под завязку « сидора», и мужчина испытывал подобие благодарности к обездоленной «заочнице», которую смог очаровать проникновенными письмами. Дура, отвратительная, уродливая сука. Мужчина сглотнул горькую, вязкую слюну, принимая из рук бабы молоток. С каким бы наслаждением, он опустил его на ее неухоженную башку. Снова, и снова. Мужчина улыбнулся. Та, мать выродка, была другая. Смотрела на него своими огромными, оленьими глазами и внимала каждому слову. Он подчинил ее сразу. Властвовал над ее телом и разумом. Мужчина вздрогнул, чувствуя, как от воспоминаний, просыпается жгучее возбуждение и прикрыл глаза.

- Что замер? Гвоздь забить уже не в состоянии? – грозный оклик сожительницы, впивается в мозг, словно нож. Нож, которым он убил ту суку, посмевшую ему перечить. Жаль, что он не прикончил тогда и ее ублюдка, из за которого она так изменилась. Перестала его любить. Так же, как когда - то его любимая мамочка, родившая крикливую девчонку. Он сразу почувствовал себя ненужным, отверженным.

-Ты должен любить сестричку, – говорила мама, гладя его по голове, но в то же время, не сводя влюбленного взгляда с уродливого младенца, кряхтящего в кроватке. Сестренка задохнулась, не без его помощи. На тот момент ему исполнилось десять лет. Младенец не сопротивлялся, когда он прижал к маленькому личику подушку. Только, почему – то, его не стали любить больше. Мать совсем забыла о нем, заливая свое дурацкое горе, вонючей, мутной самогонкой. А отец просто ушел, предал его.

– Да, что с тобой такое сегодня? – она не довольна. Как там ее зовут. Зина кажется. Да, точно, Зинаида. Дурацкое имя. Суку звали Алена, Аленушка. Так ее звали воспитатели в интернате. В том интернате, куда его сдали родственнички, после смерти мамули. Допилась болезная, умерла от отека мозга.

- Давай уж молоток, горе, сама забью, – ломовая. Точно, подобрал ей определение. Сексуальное возбуждение крутит его тело, так, что в глазах пляшут чертики. Мужчина отбросил в сторону инструмент, и задрал юбку своей женщины, обнажая полные, целлюлитные ляжки. Зинаида, ощерившись в улыбке, сама легла на грязный пол и раздвинула перед ним ноги.

- Алена, – выдыхает он, погружая член в теплую, мягкую женскую мякот