Я беру ее за руку, и тащу к выходу из ресторана. Она не сопротивляется. Безвольно подчиняется. Внутри меня растет глухое раздражение. Она лучше меня эта дешевая блядь, я знаю, чувствую. Но поделать ничего с собой не могу. Потому что знаю, кто я на самом деле. Живу с этим всю свою жизнь.

Кэт

Ненавижу. Я ненавижу его. Больной ублюдок, считающий себя королем мира. Он спит рядом, по - хозяйски положив руку мне на бедро, а я сижу и боюсь пошевелиться. Странно, но вместе с тем, мне почему – то его жаль.

- Спаси меня, – шепчет он, сквозь сон, и вдруг, обхватив меня руками, прижимает к себе. Я чувствую запах дорогого алкоголя, жар его тела. Почему мне не хочется отстраниться? Он вдруг выныривает из своей дремы и отталкивает меня от себя, как паршивую собачонку. Лицо Дэна пересекает кривая ухмылка. Неестественная, как и вся его жизнь.

- Ну, как тебе моя семейка, Кэт? Понравилась?

- Приятные люди, – тактично отвечаю, боясь вызвать новую вспышку гнева у хозяина.

- Я не просил тебя давать оценок. Достаточно простого да или нет, – буравит меня он, ледяными глазами.

- Да, хозяин, – покорно отвечаю, умирая от желания вцепиться в наглую физиономию моего нанимателя.

- Приехали, – наконец, говорит Ден, после двадцатиминутного ледяного молчания.

Автомобиль останавливается возле циклопических размеров, особняка, украшенного белоснежными колоннами, и утопающего в буйно цветущей, сочной зелени. Дом прекрасен. Я стою, замерев от восторга, разглядывая величественное строение, пока Денис безуспешно ковыряется ключом в замке. Дверь распахивается сама, и он, потеряв равновесие, буквально падает в руки стоящей на пороге пожилой, миловидной женщины, которая с непередаваемой любовью глядит на этого хищника, в человеческом обличии.

- Ох, Динька, – притворно серьезно говорит она строго – Опять ты за старое взялся.

- Я еще не бросал, няня, – смеется он, и я от удивления едва не вскрикиваю. Столько любви и нежности в его голосе я еще и не слышала, за все то время, которое провела рядом. – Ты знала, что я приеду, и потому напекла моих любимых пирожков? Запах одурительный. Я голоден, как тигр. В этом - дурацком ресторане, подавали только идиотских устриц, терпеть их не могу.

- Идем уж, горе, – улыбается женщина, но вдруг замечает меня и с вопросом смотрит на своего воспитанника .– Что ж ты, паразит этакий, девушку свою у порога держишь?

- Ничего, она привыкшая, – говорит он стальным голосом. – Это Кэт, и она не моя девушка, Глаша. Приготовь ей комнату. Думаю, для нее уже достаточно впечатлений на сегодня. Не так ли, дорогуша? – прожигает меня ледяным взглядом Дэн, заставляя поежится.

- Отдельную? – тихо спрашивает няня, с чудесным, каким то неимоверно теплым именем Глаша.

- Я, кажется, ясно выразился, – он вновь тот же холодный, ершистый человек, нацепивший саркастичную маску, – ты же знаешь, я уже пять лет сплю один. Глаша молча кивает головой, смешавшись под его взглядом и торопливо покидает нас, что - то бурча себе под нос.

Огромный холл украшен цветами, от запаха которых у меня тут же начинается аллергия. Я не люблю лилии, нежно любимые мамой, ими пахли похороны моего отца. Тяжелый, душный аромат, навсегда связанный с чувством утраты и горя.

- Ты голодна? – вдруг, совершенно по - человечески спрашивает Денис. – Няня печет невероятные пирожки с рисом и печенью. Пойдем, я тебя накормлю.

Рот тут же наполняется голодной слюной. Когда же я в последний раз ела? Выпечка прекрасна, я жую, набив рот, а он сидит напротив меня в кухне и задумчиво смотрит, как я с жадностью расправляюсь с кусками теста, наполненными божественно вкусной начинкой.