Собственно, на этом отличия заканчиваются. Невысокого и смуглого для своего народа нохайца запросто можно принять за землянина.

Ах да. Еще они шевелят ушами, когда прислушиваются. И дергают ими, если нервничают. Смешно, но именно это дурацкое отличие позволяет мне, несмотря на довольно субтильное телосложение, при необходимости вполне успешно выдавать себя за особо неудавшуюся нохайку. Ну или просто за нохайку-подростка. Люди всегда обращают внимание на то, что кажется им необычным или смешным. Достаточно предварительно закапать глаза каплями для расширения зрачков, а во время беседы трогательно прянуть ушами – и никто уже не сомневается в твоем происхождении.

И да, высокому искусству шевеления ушами меня специально учили.

Но вот опыта общения с какими бы то ни было ксеносами у меня тогда не было совсем. Поэтому я, откровенно говоря, совершенно неприлично зачарованно уставилась на уши собеседника.

– Не волнуйтесь, это простая формальность, – сухо бросил он. – Положите руку вот сюда, пожалуйста.

С этими словами полицейский пододвинул ко мне небольшую черную пластину, на которой светился зеленым контур человеческой ладони.

Я лихорадочно пыталась найти выход. Если меня арестуют или хотя бы задержат для дополнительного расследования – в тюрьме маскировка наверняка вскроется. А ориентировки на меня с моей родной планеты рассылали по всей Галактике. Честно говоря, не знаю и знать не хочу, что там было указано – пропала чья-то горячо любимая дочка или сбежала опасная малолетняя преступница? Неважно. Важно то, что меня экстрадируют – и мне конец. Вот так вот быстро и бесславно…

Обманывать детекторы лжи меня учили. Точнее… если честно, только начали учить. Детектор отслеживает физиологические изменения, когда человек говорит правду и когда лжет – дыхание, пульс, гальваническая реакция кожи и прочее. Все эти крохотные сигналы, говорящие о том, что даже  «легко» врущий человек все-таки слегка нервничает и испытывает дискомфорт, когда лжет. Всего-то и надо – научиться идеально контролировать свои эмоции и реакции. Вот это-то и было для меня проблемой всегда. Мои учителя надеялись, что это пройдет, когда я миную самый эмоциональный подростковый возраст с его штормами.

Другой вариант – вжиться в роль настолько, чтобы верить в каждое собственное слово. Вот с актерской игрой у меня всегда было все отлично. Только для этого стоило бы продумать легенду заранее, а не сочинять на ходу.

– Ваша раса? – первый вопрос полицейский задал не об имени. Все верно – имя спрашивают первым тогда, когда ответ на этот вопрос точно известен заранее. При проверке на детекторе лжи всегда сначала задают вопросы о том, что легко проверить или что уже известно.

Следующие  «пристрелочные» вопросы были и вовсе не обо мне – на какой планете я нахожусь, как называется казино, какую сумму я выиграла…

– Ваше полное имя?

И я подумала – а какая разница? Все равно моего  «настоящего» имени никто не знает. И никто не найдет меня по нему. Я могу сказать правду о своем имени – и абсолютно ничего этим не сказать!

– Шайла. Шайла Севир…

В качестве  «фамилии» я могла назвать  «семь» на любом из девятнадцати известных мне языков – и это была бы чистая правда. В конце концов, другой фамилии у меня все равно нет. А языкам меня учили так, чтобы я любой из них могла воспринимать как родной. Так что  «Седьмой» меня называли на каждом из них. Я выбрала нигурский диалект – мне показалось,  «Севир» звучит достаточно благозвучно и вполне похоже на фамилию.

– Ваш возраст?

Вжиться в роль! Я взрослая, уверенная в себе… я… и нечего так сверлить меня глазами, я ничего плохого не сделала!