"Настюша, это компенсация за ад последних дней", – мелькнуло в голове.Бессмысленно гадать. Я схватила бельё и пижаму и шагнула в ванную. Николай не соврал – это был шедевр. Мрамор, хром, стекло.Ванна размером с мою старую комнату, душ с сиденьем, зеркала во всю стену. Полотенца белее снега, халаты с пушистым ворсом. Я застонала, осознавая, что никогда не жила в такой роскоши.

Я выбрала душ – сил на ванну не было.Тропический ливень хлынул сверху, смывая грязь, страх, память о крови. Я закрыла глаза, подставив лицо струям, и вдруг поняла – я в безопасности. И тогда меня накрыло.

Сначала одна слеза. Потом другая. Потом рыдания, от которых сводило живот. Я оплакивала всё – Олю, раздавленные мечты, украденное будущее. Рухнула на колени, сжавшись в мокрый комок под горячим дождём.

Но я не могла жевать. Не могла думать. Только растворялась в тепле, в заботе, в чужих, но таких нежных объятиях.Я не слышала, как дверь открылась. Только тёплые ладони на спине. Тихий шёпот сквозь шум воды. Аромат трав – кто-то втирал гель в мои плечи, мыл волосы, заворачивал в полотенце. Меня подняли на руки. – Настя, тебе нужно поесть, – голос звучал где-то далеко.

– Да. Проклят любовью к тебе…Я пришла в себя уже в комнате. Голова на чьей-то груди – твёрдой, но удобной. Рука медленно гладила мою спину. – Роберт? – мой голос хрипел от слёз. – М? – Почему ты позволил им сделать это с Айлин? Тишина. Потом: – Это была моя ошибка. Теперь я проклят за это. – Проклят? – я тонула в снах. Его ответ догнал меня уже на грани сознания:

Я открыла глаза, и первое, что ощутила – ледяной страх, сковывающий горло. Где я? Опять в том кошмарном лесу? Готовилась увидеть мерцающие во тьме серебряные глаза Морвена, его когти, занесенные для удара… Но вместо ожидаемого ужаса меня встретило ослепительное сияние.

Я осознала, что иду. Но это не были мои шаги. Моё тело двигалось с грациозной уверенностью, которой у меня никогда не было. Пальцы сами собой поправляли складки незнакомого платья – тяжелого шелка цвета заката, расшитого серебряными нитями. Я была пассажиром в чужом сознании – в воспоминаниях Айлин.

Вокруг простирался величественный дворец Ириделя. Гигантские арки, выточенные из белого мрамора с золотыми прожилками, уходили ввысь. Их своды украшали живые фрески – изображения постоянно двигались, перетекали друг в друга: то стая птиц взмывала вверх, то рассыпалась на тысячи цветочных лепестков. Воздух был наполнен мягким золотистым светом, исходящим от самих стен – они будто впитали солнечное тепло и теперь делились им.

Я чувствовала, как по щекам Айлин струится легкий ветерок, несущий ароматы цветущих садов – сладковатый, с нотками чего-то незнакомого, возможно, местных растений. Под ногами мягко пружинил ковер из живого мха, меняющего цвет с изумрудного на золотистый при каждом шаге.

Проходя через внутренний двор, Айлин (а значит, и я) видела фонтаны, где вместо воды струилась светящаяся субстанция, переливающаяся всеми оттенками синего. В их чашах плавали создания, похожие на золотых рыб, но с крыльями стрекоз. Они всплывали к поверхности, приветственно махая прозрачными плавниками.

Дворцовый сад поражал воображение. Деревья с корой, напоминающей полированный янтарь, тянули к небу ветви, усыпанные не листьями, а драгоценными кристаллами. Рубиновые "плоды" излучали мягкое тепло, и когда Айлин провела рукой мимо одного из них, кристалл ответил нежным розовым свечением. Земля между деревьями была усыпана мелкими светящимися камешками, мерцающими, как звезды.

Люди, встречавшиеся на пути, склоняли головы. Одни – с искренней любовью, другие – со страхом. Айлин отвечала всем одинаково теплой улыбкой, но я чувствовала, как её сердце сжимается при виде испуганных взглядов.