С понятием «культурная нация» все столь же драматично, но куда более определенно. Русский язык остается средством межнационального общения даже там, где его, как в Латвии, запрещают; у писателей, кинематографистов и столь популярных сегодня деятелей эстрады нет иного рынка, кроме русского (за исключением республик Средней Азии и Азербайджана, тяготеющих к тюркоязычному миру). Культурологический и языковой аспект – единственный, в котором применительно к бывшим республикам СССР уместно говорить о колониях, а есть ли это классический колониализм или «мягкий» неоколониализм, покажет время. Во всяком случае, самоидентификация в качестве людей русской культуры не ограничивается и не будет ограничиваться жителями (гражданами) нынешней РФ.

Наконец, вопрос об этнической – или, как выражаются записные патриоты, в нашем случае государствообразующей – нации. Здесь мы сталкиваемся и с русскими, оставшимися за рубежом, и с нерусскими, являющимися гражданами РФ (в том числе – в рамках этнических по названию республик, округов и районов), и с «еврейским вопросом», и со статистически огромным количеством смешанных браков. Именно применительно к этнической нации на первый план выступает самоидентификация. Не «тот, кто любит Россию, тот и русский», как предлагают просвещенные патриоты (слишком уж оно было бы хорошо), а «тот, кто считает себя русским, тот и русский».

В этой связи уместно коснуться одной частной проблемы, чуть не ставшей – по всегдашней дурости кремлевских чиновников – весьма серьезной. Речь идет об отмене «пятого пункта» в паспорте, против чего возмутились в национальных республиках. И возмутились естественно – хотя бы потому, что в конституциях многих из них записано, что президентом может стать только представитель титульной нации (другое дело, что подобное ограничение возмутительно и само по себе). Вводя «пятый пункт», Сталин предоставил каждому право записывать в паспорт любую национальность по собственному выбору и иезуитски добавил «но только по отцу или по матери». Иезуитски, но справедливо – не то бы у нас появилось множество «шотландцев», «норвежцев» и «эфиопов» (пользуясь правом на перемену имени и фамилии, люди называли себя, например, Крекинг Комбайнов или Власть Васильевна Большевистская; в тридцатые годы этот процесс принял лавинообразный характер). Подобное положение дел сохранялось по сей день – до отмены «пятого пункта» и разрешения оставлять эту графу в паспорте незаполненной (хотя сам по себе подобный пропуск достаточно красноречив). На наш взгляд, «пятый пункт» следовало бы сохранить, предоставив каждому возможность записываться по отцу или матери (как заповедал Сталин) или русским (а в национальных образованиях еще и, по желанию, представителем титульной нации). Таким образом, национальную исключительность (нерусскость) подчеркнули бы все, кому этого хочется (и кто имеет на это право), а все остальные «россияне» превратились бы в тех, кем они являются фактически, то есть в русских.

Последний вопрос, связанный с национальной идеей, заключается в ее – частичной и временной – персонификации. Французская нация связана с именами Наполеона и де Голля, американская – Джорджа Вашингтона, Авраама Линкольна и Франклина Делано Рузвельта, русская – с именем Петра Великого, советская – с именами Ленина и Сталина. Это если речь идет об ипостаси «политическая нация», но и в ипостаси «культурная нация» соответствующие ряды выстраиваются. Человек, персонифицирующий национальную идею, появляется не каждый век и не в каждой стране, но, однажды появившись, он активизирует и ускоряет процесс самопознания нации, который равнозначен национальной идее. Надо ли уточнять, что ни Анна Иоанновна, ни Павел Петрович, ни Борис Николаевич подобными персонификаторами не являются и являться не могут – отсюда и затруднения государственных разработчиков национальной идеи, отсюда и замалчивание ими этого немаловажного ее аспекта. Да и вообще – не в это бы царствование и не этого царя порученцам толковать о национальной идее!