Ну, если вы сами так думаете, Борис Николаевич…

[4]

Пришел однажды к Евгению Киселеву в «Итоги» – вечерние и ночные сразу – человек, решивший изложить личное мнение под видом информационной утечки из Кремля. Или же решивший огласить информационную утечку из Кремля под видом личного мнения. «Черномырдин неизбираем», – заявил он про тогдашнего премьер-министра и едва ли не единственного «претендента на престол» от партии власти. На следующее утро, в пять часов, дедушка Ельцин встал не с той ноги, помчался в Кремль и снял Черномырдина. «Чудит», – удивилась страна, а по СМИ уважительным еще шепотком прокатилось: «Непредсказуем…» Через полгода разразился дефолт, Черномырдина попробовали было вернуть во власть, но Лужков уперся рогом, а вслед за ним и вся Дума, в результате чего премьер-министром стал предложенный Явлинским – в несчастливую для себя минуту – Евгений Примаков. Человеком, предсказавшим завтрашнее падение Черномырдина, был Борис Абрамович Березовский.

Примаков решил посадить его в тюрьму. Выписал даже – шаловливой рукой тогдашнего генпрокурора – ордер на арест. Вынудил скрыться за границу, предусмотрительно распорядился подготовить для будущего сидельца подходящую камеру… Прокурора отстранили сразу же, премьер-министра – и бесспорного консолидированного кандидата в президенты страны – сняли несколько месяцев спустя. Премьер-министром назначили «пластилинового» Степашина, назначили буквально в последний момент – и только наполовину, выбрав между ним и Николаем Аксененко. Но «это не мой выбор», сказал Березовский, и питерский пожарный не усидел в премьерском кресле даже ста дней. Следующим премьером – а впоследствии и президентом – стал питерский же чиновник из 1-го отдела университета – помощник проректора по работе с иностранными студентами. За полтора года до этого Березовский в телебеседе с Киселевым сказал: кандидат в президенты есть, избираемый и управляемый, только вы его еще не знаете. Что ж, мы его узнали.

Имя Березовского я, как и многие другие, впервые услышал в связи с концерном «АВВА». Говорилось тогда – вполголоса – и другое (уж не знаю, была ли это утечка информации или провокационный слух): все вновь создаваемые инвестиционные фонды, альянсы и прочее – фуфло, вкладывать деньги имеет смысл только в «АВВА», потому что за этой, как впоследствии выяснилось, «панамой» стоит сам Ельцин. Ну, если не сам, то уж дочки с зятьями определенно. Слово «семья» в повсеместный обиход еще запущено не было.

Покушение на Березовского, захват Первого канала, убийство Листьева, обыск у Березовского и его истерическое интервью радиостанции «Свобода» – все это произошло чуть позже. Давосское соглашение, семибанкирщина, мемуары Ельцина, выпущенные Березовским, переизбрание «живого трупа», отставка и мемуары генерала Коржакова. Образ будущего олигарха, жадно пожирающего бутерброды в кабинете у ельцинского «дядьки» и «заказывающего» ему вечного конкурента и заклятого друга Гусинского, впечатался в сознание – наряду с Ельциным, справляющим малую нужду у трапа самолета, и пресс-секретарем из «голубых», повторяющим вынужденный прыжок персидской княжны. Но, по большому счету, актуальность не утратила только повесть о пожирателе бутербродов.

Скандал в «Независимой газете», с которой я сотрудничаю едва ли не со дня ее учреждения, выставил Березовского в несколько ином свете. Газета, грубо говоря, разорилась – вместе со всей «прослойкой» интеллигенции, для которой была создана и на которую рассчитана. Пришла пора под кого-нибудь «лечь» – и выбор желающих оказался невелик – Березовский или Потанин. Причем Потанин брал газету без главного редактора Третьякова и с явным намерением посадить ее на короткий поводок. А Березовский – с Третьяковым, гарантируя если не былую, то максимальную в сложившихся условиях вольницу. Несколько лет спустя та же история со сходными результатами разыгралась и в «Коммерсанте». И опять-таки: Березовский купил свободную газету не для того, чтобы поработить ее, но для того, чтобы она в порядке свободного выбора полюбила его самого и его интересы. Точно так же обстояло дело и на ТВ-6, тогда как на Первом канале, превратившемся меж тем в ОРТ, игра с самого начала велась по принципиально другим правилам.