Мое местечко было прямо напротив кухонного окна. Благодаря этому я видела бесконечное количество вкусных ужинов и танцев под горящую свечу, а так же чувствовала аромат пряного фруктового пунша и румяных сахарных зонтиков, тех самых из детства. Из детства, которое благодаря им было и у меня тоже. Впервые у меня было такое детство.

Я впервые чувствовала свое течение жизни иначе.

Впервые жила так близко с людьми, так глубоко в их жизни, так по-настоящему, что была их частью.

Элия совсем не менялась. Она все так же рассказывала нам о своих днях, планах или, например, о том, что Фейт снова забыл корзинку с овощами на рынке, потому что торопился показать ей новую соломенную шляпку, которую для нее купил.

Как-то, облокотившись на кухонное окошко, она задумчиво смотрела куда-то сквозь всю растительность сада и говорила:

– «Знаешь, Бэлли, иногда мне кажется, что ты понимаешь меня лучше, чем кто-либо другой. Когда я говорю тебе о своих мечтах, мне становится легче. Иногда кажется, что я слишком слаба для этого мира. Но смотря на тебя, на твои лепестки, которые каждый день тянутся к солнцу, даже в дождь, я думаю: может, и я смогу.»

Бэлли на некоторое время замолчала и тяжело вздохнула.

Я заметила что-то, только когда сад стал меняться. Поначалу это было едва заметно, но с каждым днем становилось все более очевидным. Листья растений начали тускнеть, а их стебли казались слишком слабыми, чтобы держать их прямо.

Фейт тогда проводил в саду гораздо больше времени, чем Элия.