Приказом министра Судостроительной промышленности СССР № 99/к от 20 марта 1968 года Валерия Васильевича назначили начальником – главным конструктором ЦКБ по СПК, руководителем огромного коллектива, занимающегося проектированием и строительством судов на подводных крыльях и экранопланов, о которых знал лишь узкий круг специалистов. На посту руководителя ЦКБ Валерий Васильевич сменил Ростислава Евгеньевича Алексеева.
Впервые об Алексееве я услышал в 1941 году. На строительстве оборонительных сооружений в Павлове – на-Оке мы жили в одной избе с Колей Зайцевым. От него я услышал, что Ростислав Алексеев при «закрытых дверях» защитил дипломный проект скоростного глиссера и направлен на завод «Красное Сормово».
Потом был фронт, и я вернулся к учебе лишь после демобилизации в 1945-м, а Николай Зайцев летом того года окончил институт и работал с Алексеевым. Во время преддипломной практики в Сормове я часто бывал в «творческой лаборатории» Ростислава Евгеньевича – маленькой клетушке у плаза. Но потом нас, студентов, пускать перестали, перед входом стоял «человек с ружьем», охранявший какой-то закрытый брезентом объект.
За испытания этого объекта Алексееву, Зайцеву, Ерлыкину и Попову в 1951 году присуждена Сталинская премия. (В.В. Иконников)
Последний спокойный день (В. В. Иконников второй слева). Ленинград 17 марта 1968 г.
Официальная мотивировка отставки всемирно известного конструктора, прославившего Отечество: исключение административных обязанностей позволит Ростиславу Евгеньевичу сосредоточить все внимание на разработке экранопланов. Но все понимали, что причина в другом. За два месяца до этих событий, 3 декабря 1967 года, ушел из жизни Николай Алексеевич Зайцев. Для Алексеева, не особо любившего министерских чиновников и контролеров, Зайцев был другом и преданным соратником, умевшим улаживать самые острые вопросы. К сожалению, на тот момент в организации не нашлось кандидата, обладавшего дипломатичностью Зайцева, которая бы компенсировала прямоту, резкость Алексеева, что привело к обострению взаимоотношений с внешними организациями.
Честный, надежный, говорить много не любил, привык верить людям, мягкая душа, однако ему хватало и принципиальности, ни перед кем не заискивал, он был нашей совестью, когда коллектив насчитывал десятки человек, и остался таким в многотысячном учреждении. (Р. Е. Алексеев)
Жизнь сложилась так, что мне не пришлось работать с Николаем Алексеевичем, но я хорошо помню, с каким энтузиазмом рассказывал мне о любимом детище ЦКБ экраноплане КМ. Но даже будучи главным инженером ЦКБ по СПК, он не решился показать мне без разрешения Главного (Ростислав Евгеньевич в это время отсутствовал) фильм об испытаниях моделей экранопланов.
Наверное, не предчувствовал, что последующие 20 лет мне придется продолжать его дело.
Николай Алексеевич был не только замечательным инженером, соавтором первой книги об отечественных судах на подводных крыльях, прекрасным организатором производства, отличным спортсменом, но и просто обаятельным человеком, физически сильным, красивым мужчиной.
В ЦКБ он работал на износ, не считаясь со временем, годами без отпусков.
Учитывая сложный характер Ростислава Евгеньевича, Николай Алексеевич являлся как бы амортизатором между Алексеевым и московским чиновным людом и зачастую удары принимал на себя. (В. В. Иконников).
Алексеев, как и все гении, обладал необыкновенной интуицией. Видимо, он предчувствовал, что времени ему отведено мало, поэтому торопился. Ну а тот, кто не торопился – не понимал его, считал настойчивость Алексеева простым упрямством, а не стремлением к совершенству. Конечно, все это лишь догадки, не подтвержденные документально, но, кажется, они недалеки от истины.