– Да-да, я не подумал об этом… Хотя при этом варианте нас бы никто не опознал. Вдруг кто-то из соседей в окно наблюдал и видел, как ты стояла у дома с чемоданами, а рядом терся незнакомый, нездешний мужик… А потом оба ушли в одну сторону, да еще мужик – с твоими чемоданами.

Элинор издала полусмешок-полувздох и, наклонившись, нежно погладила его бритый затылок:

– Милый Рамон, не переживай так. Никто нас не увидел. А даже и увидел бы – что с того? Они не знают, кто ты такой и куда мы направились, не знают даже марку нашей машины. И вообще… Мы взрослые люди, никаких законов не нарушаем.

Между тем, они уехали достаточно далеко. Плотность застройки становилась все ниже, как и здания вокруг. Места излучали необжитую, но при этом суетливую ауру – промзоны, не иначе. Значит, они либо въехали в Верхний Леонард, либо пересекали окраинные районы Нижнего, те, что граничат с сектором Хавьер.

– Так куда мы все-таки направляемся?

Рамон мельком посмотрел на нее через салонное зеркало:

– Тут совсем близко. Десять минут – и мы там. Правда, еще предстоит немного пройтись.

– Разве мы не уезжаем из сектора? – спросила Элинор в недоумении. – Ты же сам говорил, что нас будут искать, и потому надо оказаться подальше.

Мужчина виновато и ответил не ранее, чем они миновали два перекрестка.

– Мы как бы и окажемся за пределами Леонарда, но никто этого и не заметит.

– Хорошо, допустим, – медленно проговорила пассажирка, переваривая его ответ. – А мы точно должны идти пешком? Никак не выйдет доехать? Сегодня меньше всего хотелось бы, учитывая, какое пекло стоит…

– Увы, только так. Но не переживай: там прохладно.

Где могла в это время выжить прохлада, как не в помещении? В парке, быть может? Или в тоннеле. Элинор не стала уточнять, но про себя перебирала догадки всю оставшуюся часть пути.

Старый кирпич, грязный бетон и ржавчина встретили их там, где Рамон развернулся и заглушил двигатель. Впереди стояли склады, а за ними высилась стена. Совершенно пустое, тоскливое место.

– Где это мы?

– На границе Гранд-Леонарда. Дай мне две минутки, и мы пойдем.

Тяжело пыхтя, Рамон вытащил чемоданы из багажника, вооружился отверткой и принялся откручивать транспортный номер.

– Пусть ищут, – хмыкнул он, довольный собой. – Сколько таких «Клементин» в городе? Да сотни, а то и тысячи! В это глухое место еще надо догадаться заглянуть! – Рамон глянул на Элинор, ожидая подтверждения, что действовал умно.

– Да, точно, – только и нашлась она. – А мы обойдемся без машины? Ведь без номера нельзя…

– Обойдемся, дорогая, – с номерами подмышкой он подошел к Элинор и чмокнул ее в щеку. – Не могла бы ты взять эти железяки?

– Конечно.

Филомена вытянула номера и последовала за Рамоном к складам. Между их тусклыми стенами зияла полоса света – туда и устремился ее проводник. Боком, чиркая ношей по кирпичу. Она тоже стала протискиваться, чувствуя, как нелепо смотрелось ее красивое платье на фоне места и действа.

– Иначе… ох… туда не попасть, – пояснил Рамон, тяжело дыша. – Через сам склад пройти бы… но замки на всех дверях…

И вот они оказались на той стороне. Элинор не знала, что ожидала увидеть, но точно не это. Не таким в ее понимании должен быть оазис. Безжизненный задний двор – вроде маленькой свалки в начальной стадии – окружала буйная растительность, которая в своей дальнейшей экспансии была ограничена бетонной стеной метра четыре высотой. Стена тянулась в обе стороны, соприкасалась с неказистыми строениями, заборами. Можно было подумать, что Рамон водил спутницу по закоулкам города-призрака; но вдруг по эстакаде за небольшим производственным зданием пронесся поезд. Если прислушаться, то можно было уловить и далекое шуршание автомагистрали. Да, жизнь теплилась где-то рядом: всего за двумя-тремя слоями кирпича и металла. И в то же время недостижимо далеко.