– Так, ничего особенного. Нам надо быстрее добраться до «Клементины». Это все твои вещи? – Он кивнул на стоявшие слева от входа чемоданы.

– Да.

– Отлично. Подожди-ка. Элинор, я же просил… Что это? – хмурясь, он критически оглядел ее платье.

Женщина не поняла причину недовольства:

– Что?

– Я же попросил тебя надеть бриджи или лучше даже шорты. И что-нибудь захватить, что можно накинуть.

– Ой, прости, – она с досадой хлопнула себя ладошкой по лбу. – Я полчаса металась по апартаментам, знала, что что-то забыла, но так и не вспомнила. А, впрочем, надо ли накидывать плащ или куртку в такую погоду? Тут скорее собственную кожу захочется содрать, лишь бы охладиться.

Наморщив лоб, Рамон немного поразмышлял, потом махнул рукой и взял по чемодану в руку:

– Это тебе так кажется… Но ладно, как-нибудь справимся. Я пошел к машине.

– А я?

– А ты постой пять минут и тоже выдвигайся в ту сторону. Я тем временем положу вещи в багажник и пойду обратно. Встретимся где-то на полпути.

– К чему такие схемы? Подкрался ко мне… И как я тебя не видела?

Мужчина отмахнулся:

– Обычными короткими перебежками от входа ко входу.

Элинор не сдержала нервный смешок:

– Я все понимаю, но не перебор ли – эти игры в шпионов? Мы же не преступники, чтоб вот так…

Рамон нетерпеливо шаркал ногой по тротуарной плитке, пока она говорила, а потом выглянул из-за своего укрытия и беспокойно посмотрел в обе стороны:

– Пожалуйста, Элинор, давай в машине поговорим. Нам надо поскорее убраться отсюда. Ты же не можешь полностью исключить риск, что твой муж или сын вдруг решат зайти домой?

– Нет, не могу. Хотя он ничтожен. Но не буду спорить, делай, как задумал. Сколько мне ждать, напомни?

– Пять минут.

– Хорошо, – Элинор отсчитала пять минут на наручных часах.

Рамон удовлетворенно кивнул и направился к соседнему входу с чемоданами в руках. Там он постоял с полминуты, затем перешел к следующему. Еще пара перебежек – и он превратился в одну из неопознанных крошечных фигур на кромке перспективы, проследить за перемещением которых не представлялось возможным. Стоя в ожидании, женщина не могла избавиться от горького привкуса действительности, расходящейся с тем, как она рисовала себе утро освобождения. Это даже не предчувствие, потому что пока никаких неприятных сюрпризов не случилось, если не считать внешнего вида Рамона, что было не столь уж критично, если подумать. Но почему радость от перемен, которую она предвкушала несколько недель, даже не мелькнула на горизонте?

Настало время выдвигаться. Слева и справа располагались махины резиденций, но, несмотря на все однообразие проплывавших мимо окон и входов, Элинор не могла не заметить, что впервые шла в эту сторону. Вон на тротуаре поперечная трещина, у одного из входов плитка другого цвета. Даже оконные рамы отличались. Казалось, запахи – и те витали другие в этом конце лежачего небоскреба. Наконец, стена оборвалась пустотой.

Филомена перешла дорогу, выбравшись из тени рукотворного ущелья на залитую солнцем площадь с небольшим ромбовидным фонтаном и цветниками по периметру. Мгновенно ее окутал настоящий, полноценный жар. Уже в это время становилось невыносимо – потому и ни души. Разве что на парковке слева кто-то лавировал меж рядов сверкающего металла, пробираясь к своему транспорту. Элинор прошла мимо пары одноуровневых строений и малость обветшалого регульера8. Нет, Диаманд учился не здесь – уж это она помнила. В тот день, когда впервые отвела его туда, совсем маленького, Элинор еще пыталась играть хорошую мать. Точно другое здание. У того не было ржавеющего купола обсерватории и кирпичной ограды по пояс…