Он хотел сказать, что у него остался кристалл, но инстинктивно остановился.

Наталья Степановна вздохнула:

– Может, тебе стоит взять пару дней отгулов? Перенапряжение бывает даже у самых лучших. Особенно у таких, как ты – упрямых.

Артем ничего не ответил.

Когда же он вышел из ординаторской, коридор показался ему длиннее, чем обычно. Простой, ровный больничный свет вдруг стал нестерпимо ярким. Он моргнул, потер висок и снова поймал себя на провале. Он не помнил, как пересёк всю секцию.

Чем больше он пытался вспомнить – тем больше проваливался в пустоты. Будто кто-то вымарывал целые куски его реальности ластиком.

Он прошёл мимо зеркала – и краем глаза увидел, что отражение чуть отстаёт. Буквально на долю секунды, но вполне достаточно, чтобы это заметить.

Он развернулся, но отражение было уже в норме. Его взгляд. Его поза. Всё как обычно.

И всё же… ощущение нереальности не исчезло.

Вдруг пришла дикая мысль, что против него работает нечто, что умеет подделывать и вычищать само время.

Комната отдыха встречала Артёма гулкой тишиной и слабым запахом дешёвого кофе. Он зашёл туда машинально, будто ноги сами привели. Внутри никого не было. Пластиковые стулья, автомат с закусками, и большое настенное зеркало напротив окна – неуместно широкое, будто из танцевального зала.

Он налил себе воду из кулера и присел в кресло напротив зеркала. Рука, державшая прозрачный стаканчик, мелко дрожала.

Слишком много несостыковок. Слишком мало памяти. Это уже не просто переутомление. Это уже настоящее вторжение в разум.

Он сделал глоток, и стакан выскользнул из пальцев. Пластик громко ударился о плитку. Вода растеклась, будто жидкое зеркало по полу.

Артём ругнулся вполголоса, присел, чтобы поднять стакан. В этот момент он бросил мимолётный взгляд в зеркало… и замер.

Отражение не двинулось.

Он поднял руку – и только через мгновение отражение повторило жест. Чёткая, пугающая задержка, как в плохо отлаженной видеосвязи. Только вот зеркало было настоящим.

Он замер, глядя в стекло. На лице отражения читалось нечто… другое. Не тревога, не усталость, а любопытство. Будто оно всё это время наблюдало и изучало.

И в следующую секунду оно посмотрело прямо на Артема. Хотя сам Артём в этот момент уже отвернулся, сжав зубы.

Тошнота подступила к горлу. Руки заледенели.

Он резко встал, не дожидаясь, пока разум снова начнёт искать рациональное объяснение. Всё внутри сопротивлялось – будто кто-то пытался выбить его из собственного тела, медленно, настойчиво, капля за каплей.

Он вытер ладонью рот, глядя в пол. Вода уже почти испарилась, оставив пятно.

Из зеркала донесся лёгкий, неразличимый шелест. Или ему показалось?

***

Сумерки опускались на город мутной пеленой. Артём шёл по улице, не обращая внимания на лица прохожих, машины, витрины. Мысли, скользкие и тревожные, рассыпались, как ртуть.

Он чувствовал, что за ним следят. Это было даже не ощущение, а почти уверенность – в точку между лопатками, казалось, вдавливал чужой, незнакомый взгляд.

Он резко обернулся – улица была пуста. Только редкие фигуры прохожих спешили по делам и никто из них особо не выделялся. Но это ничего не значило.

Возле дома он остановился, пытаясь достать ключ, когда она появилась так, словно возникла из воздуха. Женщина лет тридцати пяти, в тёмном пальто, с короткой стрижкой и усталым взглядом. Незнакомая и чрезмерно спокойная.

– Не оборачивайся резко. Я здесь не для того, чтобы тебе навредить.

Голос её звучал негромко, но четко. Как у человека, который много раз повторял эту фразу раньше.

Артём замер. Ключ в руке, сердце в горле.

– Кто вы? – хрипло выдавил он.