Тэму грыз себя минут семь. Потом решил, что если быстро и тихонько слетает и заберёт беднягу, ничего страшного не случится. В конце концов, где был бы его сын, если бы коллега из другой станции не прилетел вовремя и не спас незадачливого купальщика?

Тэму дал прошение на спасение человека в отчуждённой зоне и, не дожидаясь ответного сигнала, заскочил в запасную машину. Выгнал роботов: лететь надо срочно, значит – уменьшить вес. С одним человеком он и один справится, даже если в лепёшку гравилётом скатали, – а Тэму видел такое не раз. Портативный восстановитель в руки – и вперёд, выручать беднягу.

Главное – успеть в течение часа. Чем дольше длится смерть – тем ниже вероятность спасти.

Прилетел, не давая пеленгов: мало ли, почему запретили лететь в эту зону. Тихо спустился на площадку, откуда шёл сигнал – юркий медицинский лёт мог втиснуться почти где угодно. Парень лежал, неестественно вывернув руку; кажется, упал с большой высоты, скорее всего (Тэму быстро огляделся) с крыши. Повезло – перелом закрытый; возможно, ушиб внутренних органов, перелом пары рёбер. С такой высоты – считай, ничего; более того, молодой человек спал, что Тему снова несказанно удивило.

Отбросив вопрос о том, что произошло, Тэму начал грузить пострадавшего на носилки, когда к нему подошёл мужчина в тёплом пальто, сапогах и белых перчатках. Вид у него был главенствующий, и Тэму коротко осведомился:

– Административный человек?

Тот кивнул.

Тэму наскоро поклонился:

– Прошу прощения, что летел долго. Прилетел как смог. У вас карантинная зона, – он говорил это, а сам заканчивал перекладывать парня на носилки.

Административного человека эти слова развеселили. Он поджал губы, пытаясь не смеяться. Спросил заговорщицки:

– А ты знаешь, почему мы в карантине?

– Нет.

– Потому что мы убиваем людей, – понизив голос, сообщил мужчина. Тэму остановился на миг, испуганно взвив короткие брови, а затем, поняв, что главенствующий человек неудачно пошутил, повёл гравиносилки к фургону.

– Нашли время острить, – упрекнул он. Попытался открыть двери. Одна поддалась легко, другая застряла.

– А я не шучу, – мужчина решил помочь: налёг весом на противившийся предмет, и дверь открылась. Тэму залез в фургон следом за носилками и начал привычно подключать системы жизнеобеспечения. – Мы убиваем плохих людей.

– Таких нет, административный человек, – усмехался Тэму. – А кто сбился с правильного пути Земли, то их не убивают, но исправляют. Зачем убивать человека, если можно подарить ему верное сознание?

– Вам не сказали, что здесь находится и почему здесь карантин? – мужчина прижал руку в перчатке к груди и страдальчески покачал головой. – Уверяю вас, власти вам не говорят очень многого о по-настоящему плохих людях.

Тэму выбрался из кузова и утёр пот со лба.

– О, – равнодушно произнёс, – я подумаю об этом. Вы сопроводите раненого? Расскажете, что здесь произошло…

Человек отказался и долго смотрел вслед улетавшему фургону.

Удостоверившись, что машина покинула территорию, а сэр отправился под крышу, Смерть освободил надсмотрщиков от своего присутствия (и от еды – забрал и с наслаждением выкинул в ближайший утилизатор) и отправился в палату, где теперь жил Эндрю. Как ни странно, он заглядывал туда довольно часто: когда душу Тиринари ели непрошеные тоска и одиночество, когда её глодали сомнения.

Почему именно к Эндрю? Чувство вины? Ощущение страшной, непоправимой ошибки – местами, временами, когда жизнь героя поворачивалась к бывшему врачу отнюдь не лицом?

Даже если это было и так – не признался бы и себе.

Как обычно, тенью прошёл в палату и сел в углу – тихо-тихо. Эндрю вполголоса беседовал с соседом – его Тиринари помнил: раньше тот отвечал за инвентарь больницы. И как-то уютно было в тёплом помещении, где на тумбочке стоял горячий кофе – почти непостижимая вещь, учитывая, что все известные запасы напитка Мэрион забрал себе.