Готика – Магнитосфера Анна Ванская

Вероника прошла в пассажирский салон морского парома, не отличавшийся по расположению кресел от салона самолета, и заняла место подальше от окна, как обычно она поступала в самолетах. «Странно, что я тут делаю одна? И где же дети…» – промелькнуло в голове у женщины. Но поскольку ответов на эти вопросы не было, Вера погрузилась в чтение – это всегда помогало ей бороться с аэрофобией.

Посмотрев в окно через несколько мгновений, Вероника обнаружила, что паром находится в открытом море, на котором, к несчастью, начался сильный шторм. Ещё через мгновение корабль стал ужасающе раскачиваться, однако, опытный рулевой ловко уворачивался от самых страшных волн, и судно продолжало свой путь без потерь.

«Может быть, ещё обойдётся…» – с надеждой подумала Вероника и снова взялась за чтение, так как спасаться было ещё рано и нужно было сохранять спокойствие, чтобы не мешать экипажу справляться со стихией.

Посмотрев в окно в последний раз, женщина увидела ужасающих размеров вихревой столб-воронку, вытягивавший воду из моря к небу вместе со всем её содержимым, не оставляя никаких шансов даже самому ловкому и опытному рулевому на свете. Корабль с Верой, другими пассажирами и экипажем неминуемо нёсся по направлению к бездне, и сделать что-либо было уже абсолютно невозможно.

«Это конец…» – Вероника отчётливо осознала, что через несколько мгновений ни её самой, ни её попутчиков уже не будет в живых. В этот раз ей почему-то уже было не так страшно, как бывало прежде в подобных ситуациях…

Проснувшись среди ночи, Вероника быстро пришла в себя после очередного кошмарного сна, но было ясно, что заснуть теперь ей не удастся до утра. К счастью, следующий день был нерабочим, и можно было утром позволить себе поспать подольше.

«Господи! Ну, почему все эти несчастья снятся именно мне? Я же всё равно ничего с этим не могу поделать? – думала женщина, сидя в ночной рубашке на кухне и созерцая тёмные окна соседних домов, построенных в период конструктивизма. – Здесь нужны масштабные исследования, которые я в принципе не в состоянии организовать. Есть же на свете директора институтов, президенты научных фондов – пусть им бы эти сны и снились… При чем тут я?»

Утром Вероника сказала мужу:

– Вот увидишь, в ближайшее время опять какой-нибудь масштабный ужас случится. Мне снова сон приснился…

– Очень возможно… М-да… – отозвался Евгений, собираясь на дежурство.

Через пару дней произошла катастрофа российского авиалайнера над Синайским полуостровом. Все пассажиры и члены экипажа погибли.

– Получается, в этот раз помимо механизма катастрофы, Знамение содержало данные о её географическом местоположении, – обсуждала с мужем новость Вероника, переставшая уже удивляться Знаменьям. – Смотри, планируя поездку на теплоходе по Нилу в зимние каникулы, я постоянно задавалась вопросом, будет ли такое плавание безопасным для нас.

– Угу… – ответил Евгений, которого рассуждения жены не то, чтобы не интересовали, но просто…, зачем тратить время на обсуждение бесполезных вещей…

– Так что… Паром в моем сне – это про Египет, – продолжала Вера, зная, что несмотря ни на что, муж воспринимает её вещие сны всерьёз и фантазиями их не считает. – Дальше… Наше речное путешествие я представляла себе аналогично папиной поездке в 99-ом году, то есть плаванье на большом теплоходе с рестораном и бассейном на палубе. Однако, в моем сне теплоход выглядел как самолет. В общем, в этот раз кроме даты все остальные данные можно было бы из Знамения извлечь. Если знать как… Конечно, дата тоже очень важна… Но может быть она присутствовала в моем сне, просто я её не смогла распознать?

– Угу, наверное… Хорошо было бы… – снова подтвердил своё участие в беседе Евгений.

– На самом деле, в снах про башни-близнецы и цунами в Индийском океане тоже были явные указания на механизм катастрофы. Но падающие на дома самолёты и гигантскую волну я видела над Тропарево, где мы жили тогда. А тут, даже место можно угадать, если знать как…

– Ох, да… – уже совсем тяжело вздохнул Евгений, дожаривая яичницу с ветчиной. Ведь, если женщина пустилась в возвышенные рассуждения, то ужина не дождёшься…

– Если эту проблему активно изучать, то, я уверена, что лет через десять – пятнадцать будет возможно регистрировать и интерпретировать этот, условно говоря, «природный» поток важнейшей информации с помощью технических средств, – продолжала Вероника размышлять вслух. – Ведь лет двести назад люди в принципе не могли себе представить телевидение… Пятьдесят лет назад основная масса людей, включая писателей-фантастов, даже не подозревала о будущем развитии интернета, а сейчас интернет – это повседневная реальность… Думаю, что феномен «вещих снов» из этой же серии… Природный разум делает сообщения о грядущих катастрофах… И люди вполне могут научиться эти сообщения декодировать…

– Да, конечно… – терпеливо согласился Евгений и позвал детей ужинать.

Вероника не ждала другой реакции от мужа, тем более, что он был перегружен работой в последнее время. Но выговориться после такого стресса было необходимо, а найти другого собеседника, которого бы подобная тема увлекла, было невозможно.

«Ну, ладно… – думала Вера. – Раз я вижу эти сны, значит, есть и другие люди, которые их тоже видят в том или ином формате. Будем надеяться, что они в конце концов приснятся какому-нибудь более подходящему человеку, чем я. Такому, кто сможет организовать исследования в этой области или хотя бы привлечь внимание общества к этому феномену… Жизнь покажет…»

Солнечным сентябрьским утром 2013 года Вероника наслаждалась чувством умиротворения и покоя, стоя перед широким проездом у трёхэтажного кирпичного здания в псевдорусском стиле. Ей было приятно и радостно от того, что она больше не испытывает боль, которая возникала много лет при виде этого учреждения, построенного в память о погибшем ребёнке. Тогда в середине девяностых Вере казалось, что кроме одиночества и нищеты её впереди ничего не ждёт…

Нищета миновала не только Веронику. Проезд и вековое здание, а также весь прилежащий район выглядели существенно благополучнее и ухоженнее через двадцать лет по сравнению с периодом учёбы Веры в университете. Чистый и ровный асфальт с тщательно прорисованной разметкой мало напоминал испещренное выбоинами и ямами пространство, по которому когда-то юной девушке пришлось в прямом смысле «идти навстречу судьбе». Более того, вместо обшарпанного троллейбусного парка на противоположной стороне улицы блистал панорамными окнами современный офисный центр с кантинами, кофейнями, тренажерным клубом и бассейном с морской водой.

«Немыслимый прогресс… Совершенно невообразимый тогда. И какое же счастье, что он состоялся, – легко и свободно вздохнула женщина. – И самое главное, невозможно было себе представить, что моя семья сможет вписаться в весь этот позитив. Ведь ничто не предвещало… Тогда так казалось…»

Страх перед одиночеством также был напрасным. Несмотря на бесконечные упреки и насмешки самых близких людей, например, такие: «не-от-мира-сего не способны иметь семью» или «ни один мужчина такую как ты терпеть не станет» или «совсем-уже-с-ума-сошла со своими книжками…», Вероника благополучно пребывала в статусе матроны уже много лет. Вопреки мрачным и пугающим прогнозам окружающих, осложнившийся инфекцией аборт в двадцатилетнем возрасте не помешал рождению прекрасных детей, воспитанием и образованием которых Вера с удовольствием занималась последние десять лет.

Веронике казалось удивительным, что многие из «экспертов», дававших самые неблагоприятные прогнозы относительно будущего «ненормальной» Веры, имели к этому моменту значительно менее определённый или даже сомнительный социально-семейный статус. Это обстоятельство не было источником злорадства для Вероники, так как счастливые и успешные люди склонны всем желать счастья, включая своих недоброжелателей. Просто у сорокалетней женщине вызывал недоумение тот факт, что в юности она так серьёзно относилась к мнению злобных и недалёких людей, казавшихся ей авторитетными только потому, что они сами назначили себя непререкаемыми авторитетами и экспертами.

Если мысли о неожиданном материальном благополучии и несбывшихся злобных пророчествах сопровождались у Вероники чувством тихой радости и безмятежности, то воспоминание о неудачах в начале профессиональной карьеры просто-напросто развеселило её. Теперь двадцать лет спустя торжественное заявление пятидесятилетнего солидного мужчины: «Вы – не врач!» на вступительном собеседовании она не могла воспринимать без смеха.

«Это Вы, Фёдыр Фёдырыч, не врач, – мысленно обратилась Вера к своему в то время всесильному обидчику. – Врачами становятся в скоропомощных больницах, а очень хорошими терапевтами – в муниципальных поликлиниках, наблюдая и помогая годами тысячам пациентов. Играми в бисер с наклеиванием обидных ярлыков на несчастных неизлечимых больных вместо помощи им врачи не занимаются…»

В отличие от своего бывшего шефа и большинства его подчинённых Вероника прошла весь описанный выше путь и чувствовала себя абсолютно уверенно на профессиональном поприще. Теперь с высоты своего опыта и знаний она хорошо представляла цену «истине в последней инстанции», которую вещали с кафедры Фёдырыч и его коллеги, красуясь перед несмышлёнными студентами и главное студентками.