Период становления и развития государственно-общественного управления педагогическим образованием в России в исследуемый период может быть представлен генезисом государственно-общественных органов управления образованием и состоит из четырех этапов. Первый этап, продолжавшийся с начала до середины XVIII века, характеризуется зарождением органов управления государством и обществом, а через них и управления сферой образования. Второй этап – со второй половины XVIII до начала XIX века – был связан со становлением общественно-государственной системы управления учебными заведениями России. Третий этап, продолжавшийся практически весь XIX век, закончился появлением жесткой вертикали унифицированного центрального управления российским педагогическим образованием. Четвертый этап – конец XIX – начало XX века – сформировал либеральный подход к управлению педагогическим образованием в России.

Появление целенаправленного и систематического обучения на территории нашего государства было связано с появлением и распространением христианства. Это повлияло и на характер учительской деятельности, на которую смотрели двояко: на учительство в деле распространения христианства и на учительство как средство распространение грамотности. Именно этим, прежде всего, и объясняется то, что в качестве учителей на протяжении XI–XVI веков выступало лишь духовенство.

Центральное место в древней Руси занимал термин «образование». В соответствии с христианским учением человек создан по Образу и Подобию Бога, поэтому задача каждого человека – приближение к Образу, формирование в себе стремления к постоянному движению в этом направлении. Отсюда и термин «образование». Поскольку образование как процесс имеет характер учения, в источниках эти понятия нередко ставились рядом или отождествлялись: «О доблих велелепных муж умных сказанием и временописанием и з образием и учительством душеполезным»[136].

Первые организованные училища в Русских княжествах появляются с учреждением в 992 г. епископий. В особых митрополичьих «Посланиях» архиепископам и епископам давались указания об открытии училищ, содействии их деятельности и об особом внимании к отбору священнослужителей-учителей. Кроме того, в них приводился перечень требований к священнику-учителю и делался акцент на важность проповедования необходимости обучения и отдачи детей в училища, причем как мальчиков, так и девочек. Подобные требования не всегда выполнялись, поэтому наиболее известные своим благочестием и образованностью монахи и архиереи направлялись для проверки создававшихся училищ. Так, например, в 1097 г. прп. иеродиакон Нестор (Летописец, ок. 1050 – ок. 1114) по указанию митрополита Ефрема ездил во Владимир на Волыни для проверки состояния училищ и наставления их учителей[137]. В это же время начала складываться практика призыва священников-учителей к митрополиту, где они получали специальные наставления о том, как им надлежит обучать детей. Сложившиеся требования к священнослужителям-учителям и обучению в целом получили общегосударственное закрепление в решениях Поместного церковного собора 1551 г., известного как Стоглавый.

Для оплаты труда священников-учителей с середины XI века из Великокняжеской казны начинает выделяться особый оклад[138]. Эта практика продолжала сохраняться до середины XIII века, а в отдельных княжествах – до образования единого государства в середине XVI века. В период монгольского нашествия (сер. XIII–XV век) происходило разорение храмов и, как следствие, сокращение числа училищ, поэтому приходскому духовенству разрешалось учить грамоте, письму и счету уже в своих домах или домах прихожан. И плата за их труд осуществлялась уже не из княжеской казны, а самими обучающимися «по их силам», то есть платили, кто сколько мог. Такие священники и дьяконы в период монгольского ига стали называться «мастерами грамоты», которых иногда ошибочно характеризуют как светских лиц, занимающихся частным промыслом.