Задача, которая ставилась и ставится перед министерствами иностранных дел Эстонии и Латвии, заключается в том, чтобы убедить себя (сделано), международное сообщество (частичный результат) и Россию (отсутствие результата) в том, что сегодня существуют именно те государства, которые возникли в 1920 г. Рассмотрим эстонский подход, совпадающий с латвийским: «Вопрос содержит в себе как минимум следующие важные моменты:

1) принцип юридической преемственности Эстонской Республики, на который опирается все восстановление независимости нашего государства и его возвращение в будничное международное общение де-факто;

2) роль России в качестве правопреемника СССР, связь этой роли с ответственностью за былую политику этого государства;

3) вопрос гражданства Эстонской Республики;

4) вопрос Государственной границы Эстонской Республики;

5) вопрос компенсации ущерба, нанесенного Эстонской Республике в ходе ее оккупации;

6) вопрос собственности;

7) отсутствие юридического основания для пребывания российских войск в Эстонии»[98].

Эстонии, Латвии, Литве оказалось мало получить независимость. Была поставлена амбициозная цель – поставить в зависимость Россию, пользуясь деструкцией органов власти и управления и общей дезориентацией общества. «Поспешность и непрофессионализм, с которым МИД России в пику ослабленному руководству СССР оформил “развод” с государствами Балтии, привел к тому, что после декабря 1991 года возникли острейшие проблемы форсированного вывода войск из Прибалтики, статуса русского населения, демаркации границ»[99].

Указание на статус оккупируемого государства может служить различным целям. Мы исходим из того, что армия СССР ликвидировала оккупационный режим как в части своей страны, так и в Европе, что и было подтверждено в Нюрнберге. Являясь пострадавшей от оккупации страной, СССР с согласия остальных великих держав компенсировал часть своих потерь за счет репараций, полученных как с Германии, так и с ее союзников. Попытка поставить Россию в один ряд с побежденной Германией не является только проблемой моральной ответственности. В большей степени это попытка создания правового предлога и формирования прецедента к требованию материальных компенсаций. Укажем и на то, что «оккупация является формой иностранного господства над территорией суверенного государства, и этот факт предопределяет неизбежность достаточно суровых условий для проживающего на оккупированных территориях гражданского населения»[100]. В этом контексте перед нами уникальная «оккупация», при которой «оккупируемый» жил за счет «оккупанта».

В связи с вышеизложенным тезис о советской оккупации выдвигается как ключевой, обеспечивающий целый комплекс внешнеполитических и внутриполитических задач эстонского государства. В противном случае к этой историко-правовой конструкции не было бы столько внимания со стороны высших руководителей балтийских государств.

В официальном издании МИД ЭР отмечено: «Эстонская Республика была создана в 1918 году. В результате оккупации Советским Союзом, не признанной многими государствами, Эстония лишилась независимости в 1940 году»[101]. (Курсив наш. – Н. М.) Отмеченное подтверждает: позиция современной Эстонии о том, что она как государство четко считает себя не новым государством, а государством, восстановившим свою суверенность после периода незаконной оккупации, как минимум не бесспорна. Международное сообщество, в том числе и Россия, едино в признании независимости Эстонии; тем не менее это не означает признания международным сообществом континуитета Эстонии от 1918 года к 1991 году и факта оккупации.