Я вновь повернулся к панели. Почти все циферблаты были подсвечены изнутри, а по их меткам двигались еще и маленькие красные световые индикаторы. Я заметил, что один из них не горит.

– А этот для чего? – спросил я, показав пальцем. – Похоже, ты забыл его включить.

– Этот отвечает за бутылку Нансена, – сказал Александр. – Он сломан.

– Что за штука такая – бутылка Нансена? – спросила Шина.

– Пробоотборник. Собирает образцы воды с самого дна моря или с больших глубин, – пояснил Александр.

– Почему бы не починить его? – спросил я.

– Нам это не по карману.

– Да? – удивилась Шина. – Разве университет не дал вам денег? – Мы оба знали, что исследования доктора Ди спонсировал университет в Огайо.

– Они выделили нам средства на исследования, – объяснил Александр, – но грант уже почти целиком исчерпан. Мы все ждем, не дадут ли нам побольше. А пока – чем богаты, тем и рады.

– А если на «Кассандре» случится какая-нибудь серьезная поломка? – спросил я.

– Тогда, боюсь, придется ставить ее в сухой док, – сказал Александр. – Ну или искать новые источники финансирования.

– Ух… – прокомментировала Шина. – Тогда плакали наши каникулы на море.

«Кассандра» без дела, в сухом доке – что может быть хуже? Разве что мысль о том, что доктор Ди застрянет на суше – вдали от своих любимых рыб.

Сходя на берег, наш дядя неизменно спадал с лица. Он чувствовал себя комфортно исключительно на судне. Уж я-то знаю – видел дядю однажды, когда он приехал в гости на Рождество.

Обычно с доктором Ди весело, но тот праздничный визит стал настоящим кошмаром. Расхаживая по дому на капитанский манер, он раздавал направо и налево приказы:

– Билли, спину прямо! Шина, ну-ка вымой палубы!

Что и говорить, он был попросту не в себе. В самый канун Рождества мой отец счел, что с него хватит, и велел доктору Ди либо взять себя в руки, либо убраться восвояси. Кончилось тем, что почти весь Сочельник дядя просидел в ванне, забавляясь с моими старыми игрушечными лодочками. Контакт с водой возвращал его в нормальное состояние.