– Подождите-ка, – остановился Николай Викентьевич. – Выходит, что ваш батюшка – вице-губернатор Новгородской губернии Александр Иванович Чернавский?

– Так точно, вице-губернатор, другого батюшки у меня нет, – скромно сказал я, потупив очи. А он что, сразу не понял? Я же не виноват, что родился в семье вице-губернатора? Ну, может, здешний отец в ту пору еще им не был, но все равно сын за отца не отвечает.

Лентовский же, будто мысли мои подслушал:

– Я, когда приказ о назначении получил, решил, что однофамилец. С чего бы это вице-губернатору своего единственного сына в наш медвежий угол посылать?

– Ну не такой уж он и медвежий, – заступился я за город, в котором пребываю всего лишь два дня. – О Череповце и в Новгороде хорошо известно, и даже в Санкт-Петербурге. Хвалят и ваши учебные заведения, и культуру, и все такое прочее.

О достижениях Череповца я узнал только вчера, но какая разница? Мне все равно, а председателю приятно.

– Ну это все благодаря трудам Ивана Андреевича, – заметил Лентовский и опять принялся изучать мой формулярный список. – Следующий пункт: где получал образование? Стало быть, закончил полный курс Новгородской мужской классической гимназии и заслушал три курса физико-математического факультета Санкт-Петербургского Императорского университета.

Запись о моем образовании заставила Лентовского задуматься. Он придвинул к себе копии документов об образовании. Похмыкал.

– Значит, на основании аттестата и справки о том, что вы прослушали три курса и успешно сдали экзамены, вам присвоен чин коллежского секретаря? – поинтересовался Лентовский.

Вообще-то на его месте я бы тоже задумался. В Российской империи классный чин зависел от образования. Низший чин – четырнадцатого класса – коллежского регистратора присваивали тем, кто закончил гимназию. Я бы его получил с чистой совестью еще три года назад. И как бы не смеялись над «елистратишками», не горевали об их несчастной участи, но сколько канцеляристов без чина мечтают заполучить петлицы и просветик с единственной звездочкой? Коллежский регистратор – совсем другой коленкор. Это и жалованье, и денежные выплаты на форменную одежду, и квартирные деньги и все прочее.

А вот десятый класс полагался тем, кто не просто закончил университет, а закончил его с отличием. Мне же, с учетом гимназии и трех курсов университета, полагался только чин губернского секретаря, а это, как ни крути, гораздо хуже, нежели коллежский.

Вопрос – как же мне присвоили такой чин? Есть у меня мысль, что батюшка расстарался, но эту мысль я озвучивать не стал. Но с другой стороны – мне же не титулярного советника присвоили, верно?

Поэтому я только улыбнулся самой невинной улыбкой и развел руками. Председатель суда сложил мои бумаги в стопку, а потом посмотрел на меня:

– Иван Александрович, я, разумеется, такие вопросы задавать вам не в праве. Но все-таки, хотелось бы узнать – отчего это сын вице-губернатора и действительного статского советника, решил податься в судебные следователи в уездный город? И почему бросили университет? Судя по выписке – вы были блестящим студентом. Поверьте – я спрашиваю не из праздного любопытства. Хотя… – Вот здесь господин Лентовский позволил себе улыбнуться и стал похож не на столп российской юстиции, а на нормального человека. – Мне тоже по-человечески любопытно – почему вы не отправлены завершать учебу куда-нибудь в Вену или в Сорбонну? Я слышал, что ваш батюшка скоро получит более высокую должность.

А ведь у моего здешнего отца и на самом деле имелись планы отправить меня доучиваться за границу. Вот только я сам воспротивился его намерениям. Учиться математике во Флоренции или в Берлине? Ну на фиг. Уж лучше в следователи.