— Не могу больше, — простонал Никита и с сожалением оторвался от меня.

Ласки закончились, пора было приступать к самому приятному. И плевать, что мы отстранились бы друг от друга и стали раздеваться, словно принимаясь за работу. Мы горели, жаждали большего и просто старались скорее вернуться к наслаждению.

Я стянула джинсы и мокрые трусики только с одной ноги, Никита спустил одежду с бедер и торопливо достал презерватив из бардачка. Не прятал — может и не женат. Эти мысли шли фоном, ведь Никита так резко и нетерпеливо расправлял презерватив на члене. Я боялась помешать и растянуть этот процесс, но просто не могла сидеть спокойно. Руки сами потянулись к Никите, я гладила низ живота, покрытый мягкими волосками, гладила бедра, а он закрыл глаза и улыбался.

Едва он убрал руки и опустил спинку сиденья, как я села на него верхом. Штанина зацепилась за рычаг передач, колени съезжали, но было все равно. Я чувствовала твердый, готовый член между ног, Никита вскидывал бедра навстречу мне, жадно рассматривал грудь, наполовину скрытую бюстгальтером — плевать на удобства. Я опустилась и насладилась моментом, когда член коснулся складочек между ног, надавил, раскрыл их. Никита часто дышал сквозь приоткрытые губы и беспорядочно гладил меня по груди и талии. Он забылся, был поглощен ощущениями и манил в ту же бездну.

Я двигала бедрами, терлась о член, и он покрывался влагой. Клитор остро отзывался на малейшее прикосновение, скоро я просто не могла остановиться и двигалась, старалась быстрее, еще. Никита шипел и наблюдал за этим, больше не гладил меня и забылся окончательно. Я тоже, и только случайное прикосновение члена ко входу напомнило, что может быть еще приятнее.

Момент проникновения — до чего сладкий миг, когда отступает нетерпение и стараешься ощутить малейший отклик тела. Я медленно, с наслаждением опускалась на член и упивалась тем, как он растягивал, скользил глубже.

— Да, милая, да, — бормотал Никита с закрытыми глазами.

Он жмурился и задержал дыхание, я тоже, я не могла думать и только чувствовала. Член был полностью внутри, твердый, невероятно приятный. Хотелось смаковать момент, и одновременно движений, буйства страсти, криков… Я стремительно приподнималась и опускалась, член скользил внутри легко и стремительно, раздавались влажные шлепки. Никита хищно улыбнулся и посмотрел на меня.

— Да, да, — выдыхал он после каждого звука, сжал руками грудь и замер так, словно не в силах на что-то большее.

Я с ума сходила от его реакции и гаммы ощущений, от неистовой потребности продолжать. Но кое-чего не хватало; могло стать еще лучше, прямо сейчас. Я прижала пальцы к губам Никиты, и он с готовностью облизал их. Тепло блестящего языка и влага, вздохи, проникновения… было трудно не забыться и продолжать.

Я прижала пальцы к клитору и принялась массировать его, двигалась по кругу, давила, дополняла ощущения скольжения члена, который растягивал и проникал глубоко.

— Вот, вот так, — протянул Никита хрипло и требовательно, — давай, ласкай его.

С приоткрытыми губами он схватил меня за бедра и заставил остановиться. Он смотрел, напряженно наблюдал за моими пальцами, как я делала себе приятно. Но плоть брала свое, Никита неосознанно двигал бедрами вверх и проникал в меня головкой, растягивал чувствительный вход, а потом выскальзывал. Это повторялось снова и снова, как околдованные мы делали одно и то же и не могли остановиться.

Никита терял терпение и толкнулся так, что я стукнулась головой об крышу, хотя и так пригнулась. Смутно чувствовалось, как затекла рука, которой я упиралась в спинку сиденья, что ныли колени, но остановиться не получалось, словно заводной кукле. Никита держал меня за ягодицы и вскидывал бедра, проникал резко, сильно, глубоко. Лоно отзывалось, клитор пульсировал удовольствием под пальцами, и ощущения сливались, бились внутри жаркими волнами.