− Что же вас так всё-таки тревожит, Елисей Мирославович, − с тёплыми нотками в голосе спросил Орлов. – Я впервые вижу вас в таком смятении. Говорите же прямо, без обиняков, вы же знаете, что со мною можете быть полностью откровенны.

Следователь закивал, и, покачав головой, продолжил свой рассказ, прерванный сомнениями.

− Разное говорят, да всё ли то правда… Как человек с научным складом мышления, я, конечно же, не могу согласиться со всеми теми сплетнями, разносимыми, словно тысяча сорок на своих хвостах по всему городу.

Орлов усмехнулся, вспомнив троих кумушек, выглядывавших из-за угла в момент его приезда.

− Происходят страшные вещи… Давеча, вот, − Боголюбов невольно кашлянул, и, поёрзав на стуле, бросил неловкий взгляд по сторонам, и, подавшись вперёд и понизив голос, продолжил, − видят, будто бы здесь, в городке и окрестностях, странного человека, нездешнего. Он внезапно появляется, то по утрам, то поздно вечером.

− Откуда же такая уверенность, что он нездешний? Переменить платье мог кто угодно.

Боголюбов нахмурился.

− Его видят крестьяне, работающие рано в поле, а также кузнец.

− Кузнец?

Лицо Боголюбова приняло странное, озабоченное выражение.

− Недалеко за городом находится старая кузница, она уже вот много веков передаётся по наследству. Со временем, конечно, она несколько обветшала, да и надобность в ней отпала, однако кузнец наотрез отказался переселяться в город, вот и ходим мы теперь туда по пролеску. Так вот, кузнец видел однажды, на рассвете через окно, как кто-то шёл через поле, одетый в чёрное.

− Вероятно, какой-то странник, − проговорил Орлов, перекидывая ногу на ногу и откидываясь на спинку стула.

− Э, нет, друг мой? тут дело гораздо серьёзней, не торопитесь, не торопитесь. Пётр, (а именно так зовут нашего кузнеца), конечно же, так и подумал. Он вышел, и, махнув рукой, крикнул, мол, если идёт в город, то идёт не туда, странник на миг остановился и обернулся… Могильный холод пробрал кузнеца и он, не помня себя, воротился в дом (супруга подтверждает его состояние), а он, между прочим, не из робкого десятка. Так вот, сам он потом, признаваясь, рассказывал, что даже не видел его лица, ибо тот был с ног до головы закутан в плащ, но что заставило его испытать сей безотчётный страх…

Некоторое время сидели молча. Наконец Орлов, усмехнувшись, прервал нависшее молчание:

− Всё это можно объяснить вполне разумными доводами. Каждый, думаю, даже не обладающий бурной фантазией человек, может вообразить себе невесть что, увидев фигуру человеческую в столь ранний час, причём в столь странном одеянии.

− Его видели и другие жители, и, вновь тот же безотчётный страх.

− Что ж, могу поздравить жителей города К. – хорошей фантазией они точно не обделены.

Следователь пытливо посмотрел на него.

− Есть ещё кое-что, да я уже больно боюсь, что Вы, голубчик, и вовсе поднимите меня на смех…

− Что Вы! Я и вовсе не думал шутить над вами и вашими словами, просто всё то, что Вы рассказываете, настолько, хм.. я бы сказал, необычно, что…

− Что вы считаете всё это выдумкой и глупостью?

− Возможно.

Орлову не хотелось обидеть старика, но тот, казалось, сам прочитал тайный ход его мыслей, что было, впрочем, нетрудно…

− Я понимаю, что Вы, будучи человеком из Петербурга, будучи человеком с научным складом мышления, конечно же, не верите всем этим глупостям… Но, когда живёшь среди люда, близкого к своим корням, к фольклору, невольно начинаешь и сам проникаться верой в нечто.. хм.. сверхъестественное. Я и сам не верил, да и до сих пор, признаюсь честно, продолжаю сомневаться, однако то последнее обстоятельство, со мною самим произошедшее, ставит меня в весьма и весьма затруднительное положение, ибо теперь я не знаю, что и думать…