То был человек среднего роста, крепкого телосложения, особенно отразившегося в его широких плечах. Волосы его, тёмные, слегка вьющиеся у лба, были лаконично уложены; с ними довольно резко контрастировала бледность узкого лица, однако брови его и усы были тёмными. Глаза янтарного цвета быстро и цепко осмотрели всё вокруг. На губах же играла сдержанная, спокойная полуулыбка. В целом, выражение его лица было такое, словно он всегда знает что-то такое, что неизвестно всем остальным, и он, только он, как драгоценный обладатель этого знания, может, с барской руки им поделиться. Одет он был с ног до головы во всё чёрное, и только пышное белое жабо, выглядывавшее из-за отворотов его плаща, оттеняло сей, на первый взгляд, мрачный образ. На голове его была ровно такого же удручающе-мрачного цвета шляпа котелок, которую он быстро, цепко поправил, как только ноги его коснулись земли. Жесты его были несколько нервные, дёрганые, но, в то же время, сдержанные и спокойные. Казалось, само понятие Противоречие снимало перед ним свою шляпу. Спрыгнув и сделав пару шагов, он вдруг остановился, закатил глаза, и, подняв вверх указательный палец правой руки, − резко обернулся и зашагал к экипажу, взяв оттуда чёрный кожаный портфель, он вновь резко зашагал к тому месту, в кое и намеревался попасть. Таинственный гость скрылся за дверями полицейского управления.

Кумушки настороженно переглянулись. Но пора оставить их, дорогой читатель, хотя оставить их навсегда, к счастью ли, к сожалению ли, невозможно, к ним мы непременно ещё вернёмся, ибо без них не обходится ни одна порядочная история, и последуем, след в след, за нашим героем.

Войдя, он тут же взмахом руки подозвал к себе служащего.

− Добрый день, любезный! – заговорил наш герой своим несколько резковатым, низким голосом. – Скажи-ка, как мне пройти к г-ну Боголюбскому?

Служащий, с недоверием оглядев его с ног до головы, кивнул и указал рукой в сторону лестницы.

− Ну что ж ты как воды в рот набрал, милейший, усмехнулся колючим смешком наш герой. – Так бы и сказал сразу, мол, он у себя в кабинете, − и, вновь так же колко усмехнувшись, он, не снимая шляпы, быстрым, энергичным шагом пересёк залу и взбежал вверх по лестнице, чем вызвал крайнее негодование и недовольство служившего.

***

Дверь кабинета отворилась. Сидевший за столом крупный, полный, седовласый человек с пышными, гусарскими усами, что-то быстро-быстро писал гусиным пером. Заслышав, что дверь его кабинета так бесцеремонно и беспрепятственно отворилась? он вскинул гневный взгляд на вошедшего.

− Да как вы посме…

Вячеслав Андреевич, ты ли это! Голубчик!

Спешно, насколько это позволяла его грузная фигура, встав из-за стола и подойдя к пришедшему, он тотчас обнял его и расцеловал в обе щёки.

− Ну что Вы, право слово, Елисей Мирославович! – сдержанно воскликнул пришедший. Звали пришедшего – Вячеслав Андреевич Орлов.

− Ну как же то не радоваться, дражайший, когда столько лет-то вместе служили! – всплеснул руками Боголюбов.

− Понимаю-понимаю! – уже несколько теплее проговорил Орлов, пожав обеими руками его руку. – Но меня давеча так разозлил этот ваш служивый, что мне до сих пор хочется ему накостылять.

− Ну будет! Будет! Ещё успеете напопадаться в переделки в своей жизни! Вы ещё очень молоды!

− Не такая уж это и молодость, тридцать пять! – усмехнулся Орлов, садясь в кресло и закуривая.

Боголюбов усмехнулся.

− Нет-нет, голубчик! В моих летах Вы поймёте, что ваш возраст, это самая что ни на есть молодость… Однако, шутки в сторону, − и лицо его вдруг из добродушно-рассеянного приобрело вдруг мрачное и сосредоточенное выражение, − вызвал я вас по делу, друг мой, и по делу весьма и весьма безотлагательному, − с этими словами он встал, быстро, несмотря на свой весьма и весьма немаленький вес, подошёл к одному из сейфов, быстро, и, при этом, по привычке коротко оглянувшись, открыл его маленьким ключом.