Сергей Львов не испытывал страха, было только чувство тревоги за больных, за город, за страну.

По разбитой от авиабомб дороге машины медленно продвигались на выезд из города.

– Эх, побыстрей бы, – торопил шофера сидевший в кабине головной машины главврач, – как бы самолеты ни налетели.

– Невозможно, товарищ доктор. Ведь ямы кругом. Вот из города выедем, там и побыстрее можно будет, – отвечал седой водитель.

Весь потный от напряжения, он крепко сжимал баранку. Но и выехав за пределы Ковеля, машины не могли прибавить скорости. Дорога была забита беженцами, которые, волоча узлы с домашним скарбом, пытались уйти подальше от опасности. А на западе шли бои, и было слышно, как немногочисленный гарнизон Советских войск вместе с пограничниками всеми силами пытается сдержать вражеские полчища. Вот послышался гул, который все нарастал, и в небе показались вражеские самолеты. Но тут, с востока, серебристыми молниями навстречу им блеснули наши истребители с красными звездами на крыльях. И закипел воздушный бой. Вот один фашистский самолет задымил и, прорезая небо черной копотью, устремился к земле. Мгновение – и раздался оглушительный взрыв, вызвавший ликование и крики «ура» у беженцев. Но и наши два «ястребка» тоже задымили и устремились к земле. Прогремели взрывы.

– Ох! – вырвался у толпы стон.

Оставшиеся два наших истребителя вновь и вновь заходили на врага, но силы были явно на стороне немцев. Вот еще один самолет с красными звездами загорелся. Задымил и камнем полетел вниз. Оставшийся один, советский «ястребок», видимо, уже израсходовал весь боезапас, вдруг поднялся ввысь и ринулся оттуда на немецкий бомбардировщик, налетев на него сверху, как коршун на свою добычу. Через мгновение обломки двух самолетов полетели на землю. И уже ничего не мешало немцам бомбить толпу беженцев.

Люди кинулись с дороги врассыпную, бросая узлы, корзины, сумки. Теперь мишенью врага стали три автомобиля, перевозившие больных. Перед головной машиной раздался взрыв авиабомбы, осколки пробили и моторный отсек, и кабину водителя. Главный врач и шофер погибли. Оставшиеся две машины остановились.

Сергей выскочил из кабины второго грузовика и закричал:

– Вон из машин! Разбегайтесь!

Больные и медперсонал начали выпрыгивать, вылазить, кто как мог, из автомобилей и бежать во все стороны от дороги вслед за беженцами. На людей немцы не стали тратить авиабомбы, а принялись расстреливать их из пулеметов. Сергей понял, что лучше не бежать, а упасть и не шевелиться – так все-таки больше шансов не стать мишенью.

– Ложись! – крикнул он и упал в воронку от взрыва бомбы.

Кто-то послушал его, а кто-то, поддавшись всеобщей панике, продолжал бежать, пока не падал, сраженный пулеметной очередью.

Три автомобиля, изрешеченные пулями, пылали. Наконец немецкие самолеты улетели, видимо, израсходовав свой боезапас. Сергей огляделся. Везде лежали убитые и тяжелораненые люди. Над землей стоял стон.

Постепенно на дорогу возвращались беженцы. Кругом зияли воронки от взрывов. Слышались голоса, зовущие родных и близких людей, потерявшихся в этой всеобщей сумятице. Были и такие, кто искал свои вещи.

Сергей знал, что километрах в пяти есть большое село – центральная усадьба колхоза. «Надо собрать оставшихся в живых и двигаться туда», – решил он.

– Товарищи, впереди, в пяти километрах, есть село. Надо идти туда! Здесь задерживаться опасно! – крикнул он и добавил: – Передайте это другим.

– А может, село-то уже и разбомбили, – сказал невзрачный мужичок, теребящий узел с вещами.

– Оставить сеять панику! Ты еще и мародер! Таких расстреливать надо! – закричал на него Сергей.