Я сел прямо на полу и в очередной раз удивился звенящей пустоте своей головы и тому, как легко все в моем мире встает на место… Ну зомби, ну учитель, ну хрен с ним… Встав к окну, я стал разглядывать двор и с полностью равнодушным видом наблюдал за происходящим в мире…

– Не удивляйся своим ощущениям, скоро привыкнешь. Чай с грибами, которым я тебя напоил, убил в твоей голове лишние нейроны, отвечавшие за бесполезные объемы памяти и лишние эмоции, ты как колесница на скачках, с которой сняли все лишнее, как сосуд, из которого вылили все ненужное, а мы теперь его будем заполнять.

Обернувшись к Валерику, я сказал сухим и лишенным цвета голосом:

– Убери здесь все… помой, проветри. Мне надо пройтись.

Глава 3

Выйдя на улицу после смешных и убогих попыток одеться, причем я конкретно не попадал в рукава и штанины, с пуговицами был полный швах, я не мог по порядку застегнуть ряд пуговиц и все время пропускал по одной, по две или вовсе совершал пальцами какие-то странные сверлящие движения, и выходила из этого полная лажа. Слава богу, на улице лето и кое-как одетый человек просто будет выглядеть эксцентричным, но не умрет от холода или еще от чего-нибудь. Я без цели плелся по улице, и отец, следуя за мной, чуть отстал и двигался в двух-трех шагах за моей спиной. В какой-то момент я с удивлением понял, что надписи на вывесках, номера домов и вообще написанное слово полностью потеряло для меня смысл – слова не складывались, и, понимая каждую букву по отдельности, я не мог сложить эту хрень в смысловой блок. Это меня не сказать что пугало, но как то напрягало. И еще я понял, что за пять минут прогулки окончательно заблудился. Тяжело сев на скамью в парке, я крепко задумался.

– Недоумеваешь, что за жопа с буквами и цифрами происходит, – глумливо хихикнув, спросил отец, – не паникуй, я просто своими грибочками сломал твой интерфейс работы с реальностью. Примерно это же чувствуют солевые наркоманы – в них после кайфа полностью рушится когнитивный блок и уже не восстанавливается. В отличие от этих бедолаг тебя скоро отпустит, и более того, при некоторых усилиях ты сможешь понимать вообще любой язык и любые надписи.

– Ты сказал, что будешь меня учить… чему и, главное, зачем? Я ничем не лучше остальных.

– Фигня-я-я, ты мне просто понравился, а учить я тебя буду… – он ненадолго задумался, – нет такого слова и такого титула, но самый ближний – это йорол гуй, шаман, провидец. И вообще лажа все это, «я зрячий в городе слепцов», как сказал один древний, но очень умный мужик, и меня задолбало быть зрячим одному… На самом деле я был учителем тысячи раз, и не всегда результат меня радовал, но на особом этапе личностного роста учить надо, и без этого нельзя, это, прости, как перестать дышать или – если тебе понятнее – как перестать срать, вроде не смертельно, но жить хреново и постоянно что-то мучает, прими как данность – я теперь твой учитель.

– Я даже не представился, – начал я, – меня зовут…

– А мне насрать, как тебя зовут, людские имена – это все труха и тлен, прах имя твое и из праха родишься ты, обновленный, и возьмешь имя, какое хочешь.

– А как ты меня научишь, я, блядь, вернуться домой не могу, я не помню, где живу. Я штаны чуть одел, ты чего, скотина, со мной сделал…

– Учить я тебя буду не словами и не как в университете по книжкам, так десятка жизней не хватит, чтобы впитать то, что нужно, чтобы прозреть для начала пути. Я собираюсь провести тебя по этой дороге далеко вперед – дальше, чем прошли все мудрецы и провидцы земные. Не заморачивайся, выбора у тебя нет… мы связаны теснее, чем мать и дитя в чреве ее. С момента, как я назвал тебя своим учеником, обратной дороги нет, ты либо прозреешь, либо сдохнешь, как щенок в пруду, которого дети учат плавать. Мы будем неразлучны в беседах и снах, в делах и мыслях, я не покину тебя, даже если тебе будет казаться, что ты совсем один, я ближе, чем рубаха к телу, ближе, чем десна рта твоего и чем мякоть души твоей… Задрал, пошли к тебе домой уже, пора начинать. Здесь много лишних глаз, а мое ремесло любит тишину и интимность.