– Добро-о-о… зубы и собственные пальцы, добро-о-о – чудный шаман из тебя народится!

Повернувшись к ничего не вдупляющему Валерику, отец высыпал содержимое стакана себе на руку и смачно дунул на комок в своей ладони, объяв тучей ошметков воблы, блевоты и черт его знает чего лицо Валерика. Тот замер и, кажется, перестал дышать. Отец заорал:

– Ибору, Ибойе, Ибочече, – пауза и уже по-русски, – вот дом для вас, вот хлеб для вас. Встань, ублюдок!

Валера встал как по стойке смирно, только голова завалилась набок, а глаза выпучились и посерели, как сваренные, почищенные и забытые нерадивой хозяйкой в тепле яйца.

– Говори ему теперь, что делать…

– В смысле?

– Теперь он слышит как слова только твою речь, это твой личный зомби, ему не надо есть, срать, дышать и вообще отвлекаться от службы тебе.

– Ты что на хрен наделал! У него жена, дети, его менты придут искать, ему на работу или куда еще надо…

– Никуда ему теперь не надо, и родня его, даже увидев вплотную, не узнает, в этом мире теперь только ты для него есть, и только около тебя он будет жить, отойдешь больше чем на километр – и он просто уснет до твоего возвращения. Мнение, страсти, политические убеждения – всего этого он теперь лишен, теперь его смысл – это служба тебе, теперь это вещь, а не человек.

– Блядь, а душа? Что теперь с ним будет вообще?

– Да насрать, пока не развалится – работает, а потом выкинешь.

– Так нельзя!

– Отец посмотрел на меня, как на ребенка, который заявил, что земля плоская, а небо зеленое.

– Запомни, ученик, теперь ты живешь в реалиях системы «только я реален, а все остальное мне кажется».

– Так нельзя.

– Кто сказал?

Внезапно он с размаху влепил мне смачную оплеуху по левой щеке, и мир взорвался цветным и рассыпчатым покрывалом. Спустя пару минут, лежа на спине и глядя в кружащийся потолок, я слушал монотонные слова своего новоявленного учителя – гуру, блядь, кенгуру:

– Ты, как и всякий неофит, подвергаешь сомнению слова своего наставника, и это хорошо! Ничто не привело к такому количеству ошибок, как неверная трактовка и однобокое толкование великих слов и слов вообще, все должно подвергаться сомнению! Вот врезал я тебе по морде – вспомни иудейскую пословицу, извращенную, как ничто другое на свете: «Ударили тебя по левой щеке – подставь правую». В конвенции привычных тебе знаний это означает смирись и продолжи толстовское непротивление злу насилием… НИ ХРЕНА подобного! В древней Иудее было четкое разделение рук и действий на чистые и нечистые – правая рука чтобы ласкать жену и детей, держать инструмент и орудие на войне, чтобы совершать обряды; левая рука для нечистых дел – ею вытирают сраку, совершают колдовские обряды, машут вслед проклинаемому. Если ты ударил человека правой рукой, а это придется как раз по левой щеке, то для решения вопроса, кто прав в драке, а кто не прав, нужен судья кадий, свидетели, бог, правда и прочая лабуда, а удар по чистому и святому – по голове нечистой рукой, то есть левой, – это проступок не ведающий прощения, и испытавший удар левой рукой имеет свои руки полностью развязанными… Для того чтобы покарать такое деяние, не нужен ни свидетель, ни судья, ты можешь забить урода насмерть, и никто ни слова не скажет. Если ударили тебя по левой щеке, то есть честно и чисто, – спровоцируй своего обидчика на нечистый поступок, подставив правую щеку, и делай с ним что хочешь, он твой… вот тебе и мир, и непротивление злу.

– Я понял, ты дьявол, сатана, отец лжи, падший и как там тебя еще… ты извращаешь все, чего коснешься, все переворачиваешь с ног на голову.

– Ты рассуждаешь, находясь в привычном двухполярном мире добра и зла, добро – зло, бог – сатана, тепло – холод. На севере Монголии много тысячелетий назад зародилась версия религиозного учения – религия Бон, выросшая в настолько говенных климатических, социальных и бытовых условиях, что детей съедали, если не могли прокормить, а своим покойникам устраивали небесные похороны, когда тело расчленяли и оставляли хищным птицам, потому что вокруг была сплошная скала и песок и хоронить было негде и нечем. В таких условиях родившийся пантеон сверхъестественного не был подвержен привычному тебе дуализму тепло и холод, добро и зло… Все духи этой земли делились на менее злых и более злых, вот и думай о том, что молиться приходилось менее злым, чтоб защитили от более злых. Где в этой системе место твоему разделению на всеблагого и на отца лжи? Я тебя по крайней мере покормил и собираюсь учить.