– Лейтон, пошевеливайся, – бросаю я, на мгновение забыв, что командиром назначена именно она.

Мозг лихорадочно фиксирует разрозненные детали, пытаясь склеить их в единую версию, которая мне чертовски не нравится. Если исчезнувший во время ночного дежурства Виктор здесь, то какова вероятность, что двое других тоже из числа пропавших рекрутов с низкими показателями? – Они – новобранцы? – кивнув на измученных ребят, глухо спрашиваю я у Виктора.

– Да, – он подтверждает мои самые страшные предположения.

Черт… Это же ни хрена не симуляция. Они здесь, на Сахалине, и действительно ранены. Карла, немного придя в себя, проверяет раненых вирусометром. Прибор тихо пищит, показывая результаты. Виктор стоит неподвижно, терпеливо ожидая результаты сканирования, но двое других насторожены. Один, высокий и худой постоянно озирается, будто что-то высматривает. Экипировка на правом бедре разодрана осколком, выпирающим из кровоточащей раны. Я замечаю, как его пальцы в обожженных перчатках нервно теребят разорванный ремень на поясе. Вторая, в разбитом шлеме, – девушка. Ее мелко трясет от перенесенного шока.

– Чисто, – проверив раненых, тихо сообщает Карла, показывая мне данные вирусометра. – Они не заражены.

– Пока не заражены, – бросив на нее тяжелый взгляд, глухо проговаривает Виктор. – Для точного результата нужно больше времени.

– Но это же не по-настоящему… Концентрация вируса в воздухе недостаточна для заражения, – оглянувшись на меня, растерянно бормочет Лейтон. Ее бывший парень криво ухмыляется, словно она сказала что-то чертовски забавное.

– Где остальные? – спрашиваю я, уже практически уверенный, что перед нами трое из одиннадцати пропавших.

Виктор поднимает голову, вперив в меня измученный взгляд, и тяжело вздыхает. Его голос звучит хрипло, как будто он не говорил вслух очень долго:

– Укрытие в трёхстах метрах отсюда. Это старый склад. Нас осталось семеро. Остальные там… Если они ещё живы.

Карла хмурится, сжимая в руке вирусометр.

– Что с вами произошло? Мы думали… думали… – она осекается, не сумев подобрать подходящие слова.

Виктор какое-то время молчит, словно колеблется, стоит ли рассказывать. Его взгляд блуждает по полу, как будто он ищет там ответы. Потом начинает говорить:

– Ночные дежурства… это была фикция. Нас забирали и вывозили на Сахалин.

– Зачем?

– Они хотят, чтобы вы боялись…, – сипло произносит Вик. – Боялись оказаться в самом конце рейтинга. На самом деле все, кто показывал худшие результаты на тренировках, попадали сюда, на «Аргус». Мы жили в чудовищных условиях, нас тренировали по шестнадцать часов в сутки… и иногда отправляли за периметр.

Карла делает шаг вперёд.

– С какой целью? – её голос чуть дрожит.

Виктор опускает глаза. Тишину нарушает только свирепый ветер за узкими окнами. Сердце взрывается от ярости, внутри закипает ядовитый гнев, когда я понимаю, что он собирается сказать.

– Чтобы убивать шершней, – выдыхает он. – Настоящих шершней.

Карла замолкает, её лицо каменеет, пальцы судорожно сжимаются на рукояти вирусометра.

– Ты же не всерьёз? – еле слышно спрашивает она.

Виктор коротко кивает:

– Они здесь, Карла. Эти твари – настоящие монстры. Свирепые и сильные. И их много.

Его слова повисают в воздухе. Мы потрясенно молчим. Я чувствую, как ярость трансформируется в удушливое чувство беспомощности, разум не справляется с той беспощадной правдой, которую только что озвучил Виктор. Пропавшие рекруты, которых мы старались лишний раз не упоминать, все это время были здесь… Один на один со смертельной угрозой. Главным кошмаром человечества.

– Ладно, – я резко обрываю тягостную тишину. – Нам нужно подумать, как мы сможем двигаться дальше. Виктор, ты сможешь идти?