– Минус двенадцать градусов! Температурка неплоха! Еще немного и готово!

И снова принялась поливать Клару из шланга. Кларе хотелось кричать, но челюсти свело от холода. К тому же тело ее покрывалось все более толстым слоем льда. Она смотрела через растущую ледяную корку, словно сквозь мутнеющие очки. Звуки достигали ее ушей все хуже, и в конце концов она слышала уже только какой-то непрекращающийся звон.

– Сейчас немножко подправим, – донесся до нее издалека трескучий голос Доротеи, – и конкурс на лучшую ледяную скульптуру выигран Великой Доротеей! Новый памятник Великой Городской Мечте, господа! Я назову его – «Счастливая Старость»! Так сохраниться в ее годы можно лишь с помощью глубокой заморозки!

Хохот Доротеи и аплодисменты публики заглушило какое-то резкое тарахтенье, похожее на звук мотоцикла.

«У этой садистки что – коляска с моторчиком, что ли?» – вяло подумала Клара, и тут оцепенение с нее спало, и она зашлась в последнем вопле.

Сквозь лед она разглядела, что к ней приближается Доротея, помахивая перед собой небольшой бензопилой, какими пользуются обычно изготовители ледяных скульптур.

– Не-е-ет!!! – завопила Клара и подскочила как ошпаренная. Точнее, ошпаренной она быть не могла, поскольку из душа над ее головой хлестали холоднющие струи. Они-то и привели Клару в чувство. Бабка всем телом ударила в дверь душевой и та, уже никем не удерживаемая, соскочила с петель. Мокрая голая Клара вылетела в коридор, поскользнулась, быстро вскочила и начала, приплясывая от холода, напяливать на себя одежду.

– Н-н-ну и вод-ды-дыные процеду-ду-дуры! – причитала она, стуча зубами.

Тут она вспомнила про Пациента, который ее сначала чуть не сварил, а потом едва не заморозил, и в ужасе вцепилась руками в косички.

– Он же сейчас Дорку прикончит, маньяк этот треклятый!

Клара понеслась по коридору, налетела в темноте на инвалидную коляску и понеслась в ней по направлению к лестнице.

– Эх-ма, залетные! – развеселилась вдруг Клара, вспомнив, наверное, как они с Дорой гоняли, бывало, по городу в тележке из супермаркета. – Поберегись! Бешеные Бабки без тормозов!

Коляска грохотала по ступенькам, на лестничных площадках Клара цеплялась ручкой клюшки за перила, по инерции заворачивала и съезжала на очередной пролет. Так она домчалась до первого этажа. Неуправляемое кресло, вращаясь вокруг своей оси, понеслось по холлу прямиком на новогоднюю елку и на полной скорости врубилось в нее. Клара осталась сидеть, а с веток на нее посыпались упругие шары спринцовок. Они как мячики отскакивали от ее головы, здоровенного носа и, прыгая, разбегались по полу.

– Вот клизьмами и будем лечиться, Доротея! Клизьмами! – осенило Клару. – Вмиг мозги прочистятся и ножки побегут.

Клара вскочила и доверху засыпала кресло опавшими с елки клизмами.

– Поспели, сами падают – то что надо! – приговаривала она.

За этой безумной картиной в ужасе наблюдала медсестра-администратор, сидевшая в декоративном пруду. У нее уже не осталось и следа от былой сонливости. За последний час девушка видела уже второго сумасшедшего.

Первый – коротко стриженный мужчина, опасный Маньяк из палаты «00» – разбудил администраторшу, подняв ее голову за волосы.

– Спиш-ш-шь, крош-ш-шка? – зашипел он ей в лицо. – Нехорош-ш-шо! А как же пациенты? Пусть сами, что ль, гуляют? Ну что ж, тогда начнем. Оставлю, пожалуй, в книге посетителей автограф на память. Твоей кровью, девочка! Но сначала за долгожданную свободу!

Маньяк наклонился, поднял с пола бутылку с остатками шампанского и, запрокинув голову, выпил. В этот момент медсестра, у которой на одной ноге еще оставалась туфля, изо всех сил наступила на ногу Маньяку, вонзая каблук-шпильку ему в ступню.