– Эй, Калхедон… – дальше речь начальник смены стала настолько выразительной, что составлявшие ее слова невозможно было бы найти ни в одном словаре мира.

Майкл дал знак своему напарнику по линии, но тот, услышав громогласный призыв шефа, уже и так все понял. Бывший священник быстро поднялся на площадку, где начальник обдал его новой струей витиеватого сквернословия, из которого уважительно было произнесено только «к директору». Майкл поспешил в кабинет директора фабрики, находящийся на верхнем этаже. За большим столом, среди небрежно разбросанных бумаг, которым директор до сих пор доверял больше, чем электронным системам обмена информацией, сидел Врослав Лонч, великан с густыми черными бакенбардами. Его карие глаза просканировали Майкла Калхедона.

– Присядь, – пригласил его директор, указав на потертое кресло перед столом.

Лонч был замечательным директором хотя бы потому, что быстро принимал решения без душных совещаний и планерок. Он был одним из тех начальников, которые говорили о деле только с теми, кто непосредственно отвечал за тот или иной участок работ на фабрике. Всех остальных в таких дискуссиях он считал лишними. Оттого встречи с ним длились не больше минуты. Так что приглашение в кресло означало непростой разговор.

– Мне очень жаль, – произнес он, как будто жуя что-то крайне неприятное на вкус.

– Ненавижу это выражение, – серьезно ответил Майкл.

– Ха, я тоже, – он, все так же пожевывая, пытался подобрать слова.

– Вы меня увольняете? – форсировал разговор бывший священник.

– И да, и нет, – его голос своей густой хрипотой подобно грому вонзился в ум Майкла. – Эх… на севере начинается новая война, и наш город посылает туда корпус поддержки мира. Ха, корпус поддержки мира! Под это мобилизуют всех, у кого нет отвода. Разнарядка приходит и на заводы, и в порты…

– У меня нет стажа, и поэтому я попадаю под призыв? – уже стал догадываться Майкл.

– Я не могу повысить тебя раньше срока, – произнес директор Врослав. – Да и сейчас, после повестки, это выглядело бы очень странно.

– Не извиняйтесь.

– А я и не извиняюсь, – ответил директор. – Но поступить хочу по-людски, лично сказав тебе об этом. Я знаю, кем ты был. Может, по твоей линии что-то можно будет сделать? Мне кажется, вояка из тебя не очень.

– Посмотрим, но сейчас иммунитета у меня уже нет, – Майкл старался сохранять самообладание.

– Ну, тогда тебе пора. Отработанные смены будут оплачены, – директор поднялся из своего кресла.

Майкл встал вслед за ним и, попрощавшись, направился к двери.

– Калхедон, твое рабочее место я могу отдать твоей жене с сохранением стажа, – остановил его в дверях Лонч.

– Благодарю, она обратится к Вам в ближайшее время, – Майкл кивком оценил человечность директора.

Кошмарный сон или реальная жизнь? Чем он так прогневал небеса? Своим счастьем? Несмотря на неожиданные новости, покидая фабричный комплекс, Майкл не испытывал тревоги или чувства гнетущей безысходности. Все же он решил прогуляться. Пройдя пару кварталов, Майкл подумал съездить на Восточную площадь, где, по слухам, объявились какие-то проповедники. Посмотреть на очередных «вестников Апокалипсиса», пока церковная администрация не прогнала их, выглядело неплохой идеей, чтобы развеяться.

Невзирая на разгар рабочего дня, на площади было достаточно много зевак. Перед серо-зеленым готическим Собором Преображения двое проповедников обращались к собравшимся, призывая их поменять свою жизнь, потому что время суда пришло. Майкл всегда считал, что призывать к изменению можно только примером собственной жизни. По-другому это не работает. Но кто он теперь такой, чтобы ставить под сомнение методы работы других людей?