– Вы прямо братья по несчастью, – смеясь, заметил Яспер Криг.

Майкл посмотрел на Тьяго, в глазах которого читалось: «Братья по счастью!» Все равно все считали, что именно присутствие Майкла позволило всему отделению вернуться. На базе они узнают, что во время рейда часть потеряла пятьдесят семь процентов личного состава.

Обследование в полевом лазарете показало, что обоим бойцам нужно более серьезное лечение. В СВФ всегда умели делать патроны, так что разрывы тканей у раненых заживали очень долго. «Костыльные близнецы» – так называли себя Майкл и Тьяго в военном госпитале. Пребывание здесь не было тягостным, потому что Калхедон раз за разом перечитывал четыре письма от Элизабет, которые ему удалось получить за все время службы. Письма удавалось получать и отправлять только во время снятия информационной блокады, которую командование вводило из-за угрозы ракетного удара противника. Ни один бит информации полученный или отправленный с базы, не должен был помочь врагу нанести точный удар.

Майкл и Тьяго сидели и курили в парке, не по-военному живописно раскинувшемся вокруг больничного корпуса. Майкл перечитывал последнее письмо из дома, с болью замечая, что обычно каллиграфический почерк жены потерял привычную четкость и красоту. Письмо явно было написано очень усталой рукой. Ему нужно вернуться домой, хотя бы на время, чтобы поддержать ее. Тьяго с приподнятой левой бровью наблюдал за сотоварищем-заговорщиком, ухмыляясь его мягкотелости.

– Давай, поцелуй еще, чтобы я блеванул!

Майкл не обращал внимания на грубость приятеля: он давно понял, что в семье Мэйнов участие и радушие проявляется именно таким образом.

– Хочется к любимой женушке? А вот мне на следующей неделе дают двухнедельный отпуск, – довольно сообщил Тьяго.

– Мне обещали через четыре дня. Кажется, это будут самые долгие четыре дня в моей жизни, – до сих пор не веря, ответил Майкл.

– А все потому, что мое попадание – просто филигранное! – похвастался Тьяго, изобразив пальцами выстрел в ногу Майкла.

– Или мне достались лучшие врачи.

– Врачи? Тьфу, эти занудные очкарики? А вот то, что к тебе ходят более красивые медсестры, – это меня выводит из себя, – Тьяго изобразил руками явно преувеличенные женские прелести.

– Не завидуй, ты же знаешь, как я люблю Элизабет, – напомнил ему Майкл одну из тем их вечерних разговоров.

– А, да! Я забыл, что ты дурак! Это же не измена, а часть восстановительной практики. Они же профи! К тому же это все ради того, чтобы быстрее вернуться в объятия жены! –мозг его темнокожего приятеля явно утопал в волнах эротических фантазий.

Тьяго и дальше предавался приятным размышлениям, но к ним подошел лейтенант Рафаэль Апаресидо, также получивший отпуск по ранению. Выглядел он бледнее двух товарищей: задетый осколком минометного снаряда, он чудом остался в живых. Майкл заметил, что лейтенант и Тьяго часто что-то эмоционально обсуждают. Насколько он понял, они не собирались возвращаться на фронт. Правда, для него оставалась загадкой, как именно эти простые парни смогут избежать возвращения в мясорубку.

– Лейтенант, как здоровье? Животик не болит? – поприветствовал товарища Мэйн.

– Как на собаке заживает, – Раф поднял белую футболку, представив на обозрение уродливый шрам на левом боку, из-за которого он две недели жил на инъекциях питательных растворов.

– Фу, блин, какая мерзость, – поморщился Тьяго. – Таким шрамом точно всех девчонок распугаешь.

– Мне есть что им предложить, в отличие от тебя, – усмехнувшись с чувством превосходства на лице, Раф поправил яйца по древнему альфа–самцовскому обычаю.