Майкл с сослуживцами тут же бросили трофейную турель и кинулись искать укрытие. Бывший священник озирался вокруг, стараясь дышать спокойнее. По правде говоря, он всегда считал, что подобное должно было когда-нибудь случиться. Транспорты взлетали ведь для них счет шел на секунды: противник, скорее всего, уже включал датчики наведения, которые позволят скорректировать ответный удар. Их не остановить даже тем системам помех, которые бойцы МС, как обычно, притащили с собой, чтобы не быть уничтоженными в первые минуты пребывания на вражеской позиции. Эти атакующие мертвецы явно понимали, что не выживут, так как ракеты СВФ вскоре окончательно превратят здесь все в слои аккуратного пепла. Но забрать с собой дерзкого противника было для них делом чести.

– Вот же упрямые уроды! – произнес чернокожий боец Тьяго Мэйн из соседнего подразделения.

С ним Майкл встречался редко, но каждый раз это был парад шизофренических шуток и едких замечаний, которые Мэйн произносил с неизменно суровым лицом, резкие черты которого лишь иногда разглаживались широкой улыбкой. Взгляд его ярких светло-серых глаз метался по полю боя, судорожно ища путь к спасению. Сообразительность этого темнокожего бойца уже спасала не один десяток жизней, и сейчас он тоже не собирался сдаваться. Тьяго вслепую дал очередь по противнику.

– Хрена лысого я сдохну здесь! Святой отец, прокляни уже наконец этих прокаженных! – не унимался он.

– Нам нужно уходить, пока наш транспорт еще не подорвали! – ответил Майкл.

– Ну–ну, пулю в спину давно получал? – Тьяго разрядил остаток обоймы во врага.

В этот момент с транспортов дали заградительный залп по позиции северян, и Майкл с остальными рванули с места. Было ясно, что не все успеют спрятаться за броней боевой машины. В сумасшедшей какофонии взрывов и стрекоте очередей штурмовых автоматических винтовок Майкл не обратил внимания на то, как Тьяго взял оружие с трупа вражеского солдата, похлопав его по лицу со словами: «Молодчинка, что посторожил!».

Наперекор военной статистике, до транспорта добрались все, быстро запрыгивая на борт. Майкл уже находился за укрытием бронемашины, когда почувствовал, как сзади его что-то ужалило в левую ногу. Он сразу понял, что схватил вражескую пулю. Но откуда? Он развернулся и увидел перед собой темнокожего сослуживца.

– Падре, стрельните мне в ногу! Только кость не заденьте! – настоятельно попросил Тьяго и, увидев вопросительный взгляд Майкла, добавил. – Хочу в отпуск по ранению, чтобы повидать сына. Если откажешься, скажу, что видел, как ты сам себя подстрелил, чтобы слинять отсюда.

Майкл ошарашенно смотрел на него.

– Стреляй, твою мать!

Майкл выстрелил. Тьяго, стиснув зубы, не издал ни звука. Опираясь друг на друга, они последние запрыгнули в поднимающийся борт. Если бы в транспорте были окна, как в скоростном лайнере, то они бы увидели, как через минуту ракеты засыпали покинутую позицию, упокоив всех, кто остался там.

Майкл и Тьяго обрабатывали свои раны, но было понятно, что без госпитализации им не обойтись. Бывший священник ощупывал место ранения: кость действительно не была задета. Судя по лицу рядового Мэйна, Майкл тоже за эти годы худо-бедно научился стрелять. Тьяго отлично играл роль шокированного бойца, и только на мгновенья в его взгляде мелькали искорки: Мэйн тихо радовался, что его план сработал.

– По ходу, только вас зацепило! – помогал перебинтовывать раны Блез Гордэн.

– Плохо молюсь! – ответил бывший священник.

– Да-да, на все воля Божья, но иногда и самому нужно что-то делать! – ответил из другого угла транспорта Тьяго, которого также перебинтовывали.