Но едва он замолчал, как Солберг резко ударил кулаком по столу.

– Чушь! – рявкнул он, сжимая кулаки. – Юг просто не хочет уступить Электрум! Вы держите нас в

зависимости и даже не пытаетесь скрывать этого!

Дарвин медленно обвел гостей взглядом. Напряжение за столом нарастало.

– Хватит! – его голос прозвучал твердо, как удар меча о камень.

Он дал спору утихнуть и продолжил:

– Мы не решим этот вопрос сегодня. И тем более не за этим собрались. Выпьем за здоровье – наше и всех гоминоидов.

На мгновение воцарилась тишина, но затем один за другим гости подняли рюмки.

– Grunala vistom!2 – раздалось в ответ.

Слова раздались хором, будто омывая недавнее напряжение, но осадок все же остался.

Когда праздник подошел к концу, потолочные и оконные стекла из энергопроводимых кристаллов сменили солнечный свет на проекцию ночного неба, усыпанного звездами. На нем ярко сияла луна, ее фазы и движение точно воссоздавала программа «Энгус и Марвин».

Создатели этой технологии сколотили целое состояние, ведь для большинства гоминоидов, никогда не покидавших южные территории, по-настоящему живое звездное небо оставалось чем-то недосягаемым.

Гости разъехались, а Альфо ушел с обидой. Семейство Чарльзон, как и всегда, осталось довольно праздником.

Уложив детей, Дарвин и Алетта тоже легли отдыхать.

– Сегодня ты меня удивил, позволив Фарадею самому принять решение, – сказала она вполголоса. – Я рада, но у меня какое-то беспокойство. Все ли в порядке?

– Я тебя люблю, – отозвался Дарвин, поцеловав свою самку. – Все будет хорошо. Numbala zorn3.

– Спокойной ночи, – тихо ответила Алетта, хотя тревога не покидала ее.

Дарвин долго лежал, глядя на проекцию звездного неба, и размышлял о предстоящем дне. Он надеялся, что рассвет принесет ему облегчение и подтвердит правильность его решений.

Утро понедельника, шесть пятьдесят восемь. Дарвин проснулся и выключил будильник – беспокойные мысли не дали выспаться. Встав, он заварил цикорий, избегая синтетических заменителей. С чашкой в руках Дарвин отключил электронную «картинку» на окне и занялся любимым занятием – наблюдением за родной улицей. Годы, проведенные за разглядыванием соседских детей и повседневной жизни гоминоидов, укрепляли его моральные ценности и помогали ему держаться, продолжая службу в Тайной полиции. Однако главной его опорой всегда оставалась семья, ради которой он был готов пожертвовать намного большим, чем требовала служба.

– Я все исправлю, – негромко сказал Дарвин.

Алетта встала на полчаса позже и принялась готовить завтрак, одновременно помогая детям собраться: каждого нужно было отправить в свою школу или сад.

– Привет, мой чёрный одуван, – ласково сказала она, коснувшись губ Дарвина поцелуем. Когда-то, после водных процедур, его голова действительно напоминала одуванчик. С годами это прозвище стало для них чем-то особенным.

– Ночью ты что-то бормотал, говорил, что все исправишь, – заметила Алетта, стараясь не выдать тревогу. – Что-то случилось?

– Просто плохой сон, ничего страшного, – уверенно ответил Дарвин, благодарно взглянув на свою самку.

Пока вся семья была занята завтраком, он прошел в кабинет, открыл сейф и достал укороченный пистолет «Лайтер Ф-19У», военное оружие с регулируемой мощностью: на минимальном уровне оно лишь шокировало противника, а при максимальном – оставляло жуткие ожоги на теле. Магазин был заряжен Электрумом, позволяющим обходиться без перезарядок. Дарвин перевел мощность на максимум.

Раздался звонок на портативном видеофоне – сигнал, которого Дарвин ждал.

– Дарвин Чарльзон, – послышался взволнованный голос его старого приятеля и по совместительству начальника полиции округа Гейт Эгреога Лависа. – Чрезвычайная ситуация на стадионе «Дронбак». Неизвестные устроили стрельбу, есть раненые. Точное число нападавших пока неясно. Я передаю командование вам.