Фицрой молча смотрел в окно на бескрайние просторы, залитые зимней стужей.

Спустя несколько часов они подъехали к горнолыжному поселку «Лыжник Крольм», построенному на южные инвестиции. Дома строили из местного камня, которого здесь было в избытке.

Но поселиться здесь могли лишь обеспеченные гости – цены были недоступны для большинства северян. Иностранных туристов это не останавливало. Фицрою оплатили жилье за счет бюджета Тайной полиции.

Поселок находился недалеко от деревни Крейгхилс, что делало его удобной остановкой для тех, кто путешествовал в столь удаленные места.

Связной и Фицрой разместились в одном из деревянных домиков – простом, но уютном. В комнате с двумя кроватями и небольшой кухней-гостиной царил полумрак, разбавленный мягким светом горелок, создававших атмосферу тепла и уюта. Единственным источником тепла была массивная железная печь, встроенная в межкомнатную стену. Она быстро прогревала помещения, позволяя не ощущать суровость северной ночи.

Горячая вода в ванной и туалете нагревалась электричеством, что делало пребывание здесь неожиданно комфортным для столь отдаленного уголка мира.

Расположившись, каждый занялся своим делом. Связной, коренной северянин, достал из рюкзака огромный кусок тунца и бутылку самогона из кактуса. Он с явным удовольствием нарезал рыбу крупными ломтями, предвкушая ужин.

Фицрой извлек из сумки комплект ножей, предусмотрительно завернутых в подарочную упаковку, чтобы избежать лишних вопросов в аэропорту. Аккуратно разложив их перед собой, он занялся заточкой – обязательным ритуалом перед любым делом.

– Наливать, южанин? – связной наполнил стакан самогоном и прищурился, глядя на Фицроя.

– Нет, спасибо, – отозвался тот, не отрываясь от ножей.

– Ну, тогда хоть тунца поешь.

– Я не употребляю еду животного происхождения, – спокойно ответил капитан.

Северянин покачал головой и усмехнулся:

– Самогон не пьешь, мясо не ешь… Может, ты еще и баб не того?

Фицрой, не обратив внимания на грубость, резко насторожился.

– Что это за звук? – он поднял голову, уловив легкий хруст снега за окном.

– Я ничего не слышал, – равнодушно ответил северянин.

Фицрой бесшумно взял в руки два ножа и вышел на улицу. Вьюга бушевала с новой силой, снежная пелена скрывала видимость. Под ногами белая равнина казалась нетронутой, но он все же заметил частично занесенные следы – большие, явно мужские.

Вернувшись внутрь, он сообщил о находке.

– И что? – лениво отмахнулся связной. – Снег, ветер, мало ли кто тут ходит. Может, пьяный дорогу попутал.

Мужчина сделал еще один глоток самогона и смачно отрыгнул тунцом, наполнив кухню густым, едким запахом. Фицрой считал отказ от животной пищи способом укрепления духа, но это испытание было выше его сил. Он поспешно удалился в спальню.

Там он разложил на тумбочке листья баобаба и начал медленно их пережевывать, стараясь сосредоточиться на успокаивающем ритуале. Вскоре из гостиной раздалось мерное похрапывание – связной заснул прямо в кресле, не дойдя до кровати.

Перед тем как лечь, Фицрой задернул шторы, закрывая окно для посторонних взглядов. Под кроватью он закрепил несколько ножей изолентой, еще пару спрятал под подушку.

Фицрой бросил взгляд на телефон – отец так и не позвонил.

– Ничего, я раскрою это дело. Когда он увидит меня в новостях, точно будет горд.

Он убрал устройство, вздохнул и лег, но сон не приходил. Ночь выдалась тревожной. Каждый шорох за окном заставлял напрячься, а в метели за стенами скрывалась неясная угроза.

Рано утром в дверь постучали. Открыв, Фицрой увидел еще одного северянина – одетого гораздо теплее, чем его проводник. Тот молча внес в дом мешок и достал из него зимнюю экипировку: куртку из кожи и меха плавучего верблюда, штаны, валенки и ушанку.