Проходя мимо дверей, каждая из которых вела в историю, он заглянул в первую. Там он увидел себя, чуть моложе, в знакомом пальто, с напряженной спиной и дрожащими губами. Он стоял перед другим человеком. Его взгляд блуждал как будто искал выход не только из этой комнаты, но и из этой ситуации. Он улыбался, но в этой улыбке была замороженная боль и отчаянная попытка выглядеть «хорошо». Путник наблюдал, как тот не сказал, то что чувствовал на самом деле, как выбрал «удобство». Он вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

В другой комнате его ждала тишина. Тусклая лампа освещала его за столом. Плечи были напряжены, а перед ним лежало письмо, в котором были написаны несколько строк. Слова, которые он боялся произнести вслух, чувства, которые не умещались в голос. Он писал письмо, которое так и не отправил. Он выбрал «страх» и остался без ответа.

Он прошёл дальше и нашёл комнату, в которой всё было белым. В ней не было ни предметов, ни звуков, ни теней, только свет. Посередине комнаты на полу лежал камень с надписью: «Ты не выбрал ничего. И это тоже было решением».

Он сел. Не как путник уставший от долгой дороги, а как человек, уставший от самого себя. Его спина оставалась выпрямленной, плечи собранными, но внутри всё осело, как листья сдавшиеся осени. В груди затаилась тяжесть, не связанная ни с болью, ни с усталостью. Эта тяжесть была из невысказанный «нет», из выборов на которые не решился, из желаний, на которые не хватило смелости. Они сидели в нём как недописанные письма. Как паузы вместо фраз. Он ощутил вес всех выборов – сделанных и отложенных. Он вспомнил как часто ждал «лучшего момента», как часто спрашивал других вместо того, чтобы спросить себя.

– А что если я ошибусь? – спросил он в полголоса.

И голос из глубины дома, мягкий, но ясный ответил:

– Ошибиться это тоже дорога. Самое страшное не жить, боясь выбрать.

Путник замер, почувствовав, как в груди что-то расправляется. Неуверенность, страх, сожаление, всё осталось, но стало легче. Он понял, что дом не заставляет выбирать «правильно». Он просто возвращает силу.

Среди всех дверей одна выделялась особенной тишиной. На ней не было таблички с названием, только гладкое дерево, тёплое на вид, как будто не много пульсирующее. Он сразу почувствовал, что за ней находится не воспоминание, не прошлое, а то, что стоит перед ним прямо сейчас. Возможность, любовь, риск. Та самая дорога на которую он до сих пор не осмеливался ступить. Он подошёл ближе. Рука сама поднялась, но не коснулась двери. Он стоял, как перед последним рубежом, между «ещё можно не менять» и «теперь всё по настоящему». Его ладони потели, в горле пересохло, потому что это был очень важный выбор в его жизни.

– А если снова будет больно? —пронеслось в голове. – А если я не справлюсь?

Но другой голос, тише, но глубже, сказал:

– А если ты уже готов?

Он сделал шаг и дрожащей рукой написал: «Я выбираю жить». Свет пролился сквозь потолок, и комната наполнилась мягким теплом.

Он медленно, глубоко вдохнул, позволяя жизни снова войти в него, открыл дверь и вышел.

Снаружи его встретил мягкий свет, а на двери, позади него, теперь читалась новая надпись: «Свобода заключается не в отсутствии выбора, а в том, что ты выбираешь сам».

Ветер коснулся его лица и он пошёл дальше, не зная точно куда, но впервые зная, зачем.

Город будто затих, притормаживая шаг рядом с Путником. После Дома Решений тишина не казалась пустой, в ней было послевкусие прожитого, как будто внутренний компас откалибровался заново.

Он шёл медленно, без цели, позволяя шагам идти вперёд, но не вперёд в пространстве, а как будто сквозь слои себя. И вдруг увидел его: «Дом Привычек». Он не был ни красивым, ни страшным. Напротив, настолько обычным, что почти незаметным. Стены дома были ровные, выкрашенные в тёплые нейтральные тона. Окна – одинаковые. Дверь – ровно посередине, с блестящей ручкой, отшлифованной, как будто её касались тысячи раз.