Дома их встретила девочка постарше Люды.

– Ну что, Нежана, все Любавины узоры разглядела? – спросила Радослава.

– Все, – вздохнула Нежана. – Ох, сестрица, мне никогда не научиться так вышивать!

– Было бы усердие, придёт и умение. Это хорошо, что ты вернулась, за хозяйку остаёшься, я в Город поеду. Вот, гостью провожу.

– А батюшка отпустил? – прищурилась Нежана.

«Все младшие одинаковы, – подумала Люда. – Что братья, что сёстры».

– Отпустил, отпустил. Да наказывал тебе передать, чтобы за кашей лучше смотрела, не то подгорит.

«И старшие тоже одинаковы», – хмыкнула Люда, которая слыхом не слыхивала в разговоре кузнеца с дочерью ни про какую кашу.

Нежана фыркнула и повела плечами, однако не возразила. Видно, грешок имелся.

– Меньших не видала? – спросила Радослава.

– Видала. С ребятами дядьки Ждана ускакали куда-то, палки оседлав. К ужину прискачут, – и обе засмеялись.

Потом Радослава запрягла в телегу рыжего жеребца, дала последние наказы сестре, и они с Людой покатили по дороге, уходящей из выселок в поля. На широком просёлке Радослава направила коня влево.

– Там деревня, да?

– Да, дорога через деревню проходит.

Люда поколебалась немного, но всё-таки спросила:

– Через ту, откуда вас выселили?

– Кто выселил? – удивилась Радослава.

– Бабушка Велимира говорила, вы живёте на выселках. Значит, вас выселили?

Радослава засмеялась и внезапно похвалила:

– Умница, язык чувствуешь. Можно сказать, что выселили, только произошло это по доброй воле. Батюшкин дед туда пришёл, кузню поставил, дом, вот и стали про него говорить, мол, тот кузнец, что на выселках живёт. Не в самой деревне, значит, поодаль. А дальше всё как у людей: женился, детей вырастил, дочерей замуж отдал, сыновья своих жён привели, а после – и внуки. Как в одной избе тесно стало, рядом новые срубили. Так и растёт помаленьку новая деревня.

– Радослава, а тот город, куда мы едем, он как называется?

– Город.

– Просто – Город? Почему?

– Наверное, потому что он один такой на всём белом свете, ему особого имени не требуется. Кто знает, те и так понимают, о чём речь идёт. А может, потому что сложно ему имя дать.

– Почему сложно?

– Ну смотри, как деревни свои названия получают? А по примете какой-нибудь. Стоит возле соснового бора – будет Сосновка, возле каменистой речки – будет Каменка. Или вот пришёл человек, как мой прадед, на новое место, построил дом, а звали человека, скажем, Некрас, так деревню, что потом рядом встанет, Некрасово и назовут. Наша, поди, Выселками останется – привыкли. А в Городе таких примет много, одну для названия не выберешь.

– В любом городе много разных особенностей, – пожала плечами Люда. – Однако же их как-то называют.

– Их называют основатели, но никому неизвестно, когда и как появился Город.

– А он далеко?

– К вечеру доберёмся.

– Ой-ёй, а домой как же? – всполошилась Люда. – Мне же ещё Мишку найти надо и ворона в парке.

– Домой, Людмила, вы с братом только к утру вернётесь.

«Мамочки! Вот переполох дома будет!»

– Нам опять клубочек самокатный дадут?

– Нет. Это туда можно всякими дорогами попасть, а оттуда путь один, хоть и у каждого свой.

– Разве так бывает – один, но разный?

– Чтобы вернуться домой, тебе нужно будет отыскать Поляну Костров, а к ней Город каждого своим путём ведёт.

– Так это волшебный город? – обрадовалась Люда.

– По-своему волшебный. Он людям разным показывается. Кому только один переулочек откроет, кому несколько улиц, а кому и целиком предстанет.

Люда несколько минут обдумывала услышанное, а потом спросила:

– Если улицы для всех свои, как же я брата найду?

– Так ты же именно за этим в Город идёшь, стало быть, найдёшь. А коли не найдёшь, он и сам через Поляну Костров домой вернётся.