Поразмышлять об этом мне не дали – на площади появились двое стариков, при их приближении все склонили головы. Местное начальство, – догадался я. Седобородые старцы с выдубленными потемневшими лицами степенно прошагали сквозь расступившуюся толпу, и подошли ко мне. Осмотрев и не проявив ни малейшего удивления, они вынесли короткий вердикт, высказав что-то на своем шипящем языке. Кочевник, привезший меня, обрадовался, заулыбался и поклонился старикам. Те так же степенно двинулись в обратный путь. Парень посмотрел на меня, при этом улыбка сразу исчезла с его лица, что-то сказал и потянул меня за собой.

Как оказалось, я разобрался в этом потом, меня отдали в слуги тому, кто меня нашел. Улыбался Шерг – так звали его спасителя – потому, что старейшины его похвалили, а перестал улыбаться, оттого что теперь ему надо было кормить еще одного едока, при этом неизвестно, будет ли еще от меня польза.

Шерг и Шухур – наездница, за спиной которой я появился здесь, оказались братом и сестрой. У них был свой шатер, куда они и привели нового слугу. Шатер был разделен ширмой на две неравные части: маленький закуток – это было женское место, где обитала Шухур, а все остальное пространство немалого шатра считалось мужской половиной.

Я не сразу понял это и сначала все время удивлялся, почему Шухур появляется из своей половины только поесть и при этом еще спрашивает разрешения. Женская доля в племени азалов была не радостной. Впрочем, мне судьба уготовила долю не лучше. Шерг сразу определил свое отношение ко мне, бросив у входа в жилище старую побитую шкуру и показав знаками, что это место, где я буду спать. Потом показал на висевшую на стене плетку и погрозил кулаком. Я сообразил, что за провинности меня будут наказывать телесно. Но это мы еще посмотрим, – решил я. – Дайте мне только ожить.

Началась безрадостная однообразная жизнь в деревне кочевников. Обязанностей у меня было не много: с утра натаскать воды из спрятанного под одним из шатров колодца, убраться в шатре и около – на этом все обязанности заканчивались. Я думал, что меня заставят приглядывать за огнедышащими конями, но хозяева на это не пошли, похоже, не доверяли. Готовить мне тоже не разрешили, хотя при скудости их продуктов я легко мог кашеварить.

Шерг лишь пригрозил наказаниями, на самом же деле, даже когда я запнулся и разлил целое ведро воды прямо в шатре, тот лишь сверкнул глазами и выругался. Так что жить было можно, если бы не отношение ко мне – я впервые почувствовал, что это такое, когда все считают тебя человеком второго сорта. На третий день интерес ко мне пропал и все в деревне, даже дети, стали смотреть на меня, как на предмет интерьера. Лишь время спустя я понял, почему это так. А сейчас меня просто бесила роль бессловесной скотины в первобытном племени. Мне сразу разрешили ходить, куда хочешь, обозначив лишь два запретных места – тот самый столб с амулетами и бутафорским космическим оружием и шатер старейшин.

Так как у меня была куча свободного времени, я составил план и начал претворять его в жизнь. Первоочередной целью было ожить, набраться сил и выучить язык азалов. Конечной целью было бросить это поселение и двигаться дальше – в глубине души я не верил в смерть Элен и должен был найти или её, или доказательства её смерти. Но и, кроме этого, где-то же есть Сияющий, который может выполнить любое желание!

Язык азалов оказался очень простым, и через несколько дней я уже запросто мог объясняться по бытовым вопросам. Но мне хотелось быстрее вникнуть в окружающую жизнь, поэтому я старался как можно больше общаться. Шерг сразу отмел все мои вопросы, молча показав на Шухур. Та также была не очень разговорчива, но на некоторые вопросы все же отвечала. Вопросы другим азалам тоже часто оставались без ответа, не воспринимая меня всерьез, местные не горели желанием со мной общаться. Полупрезрительная-полужалеющая улыбка, появлявшаяся на лицах аборигенов при моих вопросах, бесила меня. Они что, блин, меня за инвалида принимают?