– На торжище пойдем? – обратился к Рёрику Трувор. Последнему уже не терпелось скорее подраться на кулачных боях или хотя бы выпить медка, прихваченного из погребов на прогулку.

– Впереди еще обряд кормления волков…– Услада решилась выступить в роли путеводителя по Изборску. – Мужчины пойдут в лес и прикормят зверей подальше от дома, чтобы хищники не охотились на молодых животных…

– Ничего себе…– для порядка отозвался Трувор.

Смеркалось. Рёрик и Трувор гуляли по городу, иногда утоляя жажду глотками пряного нектара из таинственной баклаги. Верные гриди, а также Услада и Велемира сопровождали князя и его наместника. Услада делала попытки заинтересовать Рёрика – поясняла что-то или просто смотрела на него. Однако он не обращал на нее внимания. Возможно, был занят созерцанием города. А возможно, она была ему безразлична.

– Он даже не смотрит на меня…– тихо выронила Услада, когда они с Велемирой чуть отделились от остальных.

– Нужно подождать, – прошептала Велемира. Княжна была уверена, что ключ к успеху кроется в настойчивости. – Может быть, тебе запнуться?..А он тебя поймает…

– А если не поймает? Вдруг не успеет? – засомневалась Услада.

– Успеет. Говорят, он может поймать стрелу, – Велемира не доверяла подобным слухам и все же не преминула упомянуть, дабы вселить больше решимости в наперсницу.

– Я так не смогу…– Услада обладала слишком спокойным нравом для подобных дерзких проделок. Если бы понадобилось сравнить ее с кем-то из животного мира, то ей бы подошел образ мыши. Хотя по внешности она, безусловно, выгодно выделялась из серого множества.

– А что сказал твой дядя? Он дал тебе какие-то наставления? – уточнила Велемира, которая не знала, что между Бармой и Усладой возникла секретная связь.

– Он доверяет моему чутью…– ответила Услада. Она знала, что Барма отсутствует в городе. И потому легко отправилась на прогулку, не испытывая ни сомнений, ни угрызений. Она рассудила, что, выбирая из двух мужчин, нужно льнуть к тому, которой сулит ей наибольшие будущности. Несмотря на миловидный облик, в ней было мало женской слабости и любви. Вот и ее дядюшка думал, что привязанность племянницы искренняя. И только Хлебослава всегда чувствовала, что с этой девушкой что-то не так. Но она не представляла себе, как лжива и черства Услада, готовая пройти по чужим костям.

– О чем вы там шепчетесь?! – послышался голос Трувора.

– Скоморохи позорище дают на площади…– ушла от вопроса Велемира.

– Позорище?! Хочу туда! – развеселился Трувор.

– Это понятно, – отозвалась Велемира. А затем шепнула Трувору на ухо, – «позорище» есмь от слова «зреть». Зрелище! А не позор…Хотя в последние годы, пожалуй, все это, и правда, превратилось в позор! – строгая Велемира осуждала срамные песенки и грубые шутки скоморохов, направленные на скрытую любовную сторону жизни.

На площади действительно резвилось несколько скоморохов в масках. Двое из них играли на дудочке и гуслях. Другие выступали в веселом озорном представлении, изображающем сегодняшний праздник. Разыгранное действо не отличалось высокой нравственностью, иногда изображенные действия вгоняли в краску особенно чувствительных персон. Проказник-скоморох как раз пытался донести до зрителей, что именно необходимо сотворить Яриле Вешнему с землей, чтобы та породила урожай.

– Как такое может нравиться! – сетовала Велемира, обращаясь к стоящей рядом Усладе. – Срам и разврат!

– И кощунство, – поддакнула Услада. Они с Велемирой были похожи мировоззрением и манерой поведения, подчеркнуто правильной на людях. – Нельзя высмеивать богов.

– Если мы останемся без урожая после таких выступлений, то это окажется неудивительно! – проскрипела Велемира. – Этих весельчаков следует наказать строго…– выразила свое мнение Велемира, обращаясь к Трувору и Рёрику. – Можно шутить безобиднее, не дразня богов!