Смерив нас испепеляющими взглядами, все трое ушли прочь по коридору, а декан, дождавшись из кабинета чьего-то разрешения, завела нас туда, а сама вышла и плотно закрыла за собой дверь.

В кабинете, который принадлежал ректору, было трое мужчин: молодой коротко стриженный блондин в прямоугольных очках, изучающий какие-то бумаги за столом, седовласый, которому было глубоко за пятьдесят и… Дорофеев, стоящий к нам спиной у окна и смотрящий куда-то на улицу. Его я узнала его по пальто. Не думала, что та встреча, о которой он писал, произойдет так скоро!..

– Садитесь, народные мстительницы, – сказал седовласый, указав едва заметным жестом руки на пару стульев под стенкой. – Беседовать с вами будем.

Мы с Таней послушно прошли и сели на указанные места, готовясь к худшему. Ни я, ни подруга, не знали, что это за люди и на что они способны, так что решено было делать то, что они скажут.

– Ну что ж, барышни, – говоривший до этого мужчина устало откинулся на спинку стула и посмотрел на нас. – Рассказывайте.

Мы с Таней слегка напряженно переглянулись.

– Извините, но что рассказывать? – спросила подруга.

– Все, что можно пришить к делу, – подал голос тот, что изучал бумаги. – Сколько подвергаетесь нападкам Лисицына, какими они были, и что произошло вчера. А еще, – блондин поднял глаза и взглянул на меня. – Мне бы хотелось узнать, что произошло между вашей мамой и семейством Лисицыных несколько месяцев назад.

У меня вспыхнули щеки, а по спине пробежала дрожь.

Откуда они об этом знают и кто вообще такие? Полиция? ФСБ? Кто?

– Хорошо, – кивнула я, ненароком переводя взгляд на обернувшегося через плечо Дорофеева. Мы встретились с ним взглядами всего на долю секунды, а потом он опять отвернулся, будто нечто за окном его интересовало куда больше, чем разборки в кабинете. Собственно, для чего вообще он здесь?

Таня тем временем рассказала о том, что случилось вчера, а потом о том, как Васька с первого курса травил буквально всех, кто был ниже него с финансовой точки зрения, в том числе и ее саму, называя отца подруги поганым «мусором». Именно на Новикову Лисицын взъелся после того, как ее отец-гаишник, Степан Николаевич, поймал Ваську за рулем отцовской машины в нетрезвом состоянии и не желал отпускать, даже когда прилетела его мать и стала угрожать всем подряд. В конце концов, как бы ни старался дядя Степа, но мерзавцу, к сожалению, не светило никакого наказания.

– Вот как? – седовласый, который не удосужился даже представиться, подпер ладонью подбородок, проявляя нешуточный интерес к рассказу. – Не знаете, кто его крышевал?

Мы пожали плечами, мол, нет, не знаем.

– Брат Лисицыной, кажется, местный депутат. Он мог покрывать, – не поднимая головы от бумаг, сказал тот, что в очках. – Рассказывайте дальше.

Не понятно, кто из этих двоих здесь главный?

Переглянувшись с подругой, Таня пожала плечами, мол, ей больше нечего рассказать и теперь моя очередь.

– Ну, – начала я, опять бросив взгляд на спину Дорофеева, но тут же отвела и уставилась на свои сцепленные в «замок» ладони на коленях. – На первом курсе Васька часто приставал ко мне, предлагал всякие непристойности и…

– Простите, какие непристойности? – перебил блондин, и я подняла на него взгляд. Мы встретились с ним глазами, и я нахмурилась, ведь рассказывать подробности не было никакого желания, по той простой причине, что это было мерзко.

– Он предлагал мне секс за деньги, – сказала как можно безразличнее, запретив дрожать своему голосу. – А еще пытался зажимать на перерывах.

– То есть с его стороны были домогательства? – уточнил мужчина в очках.