С ума сойти!

Энгельгардт писал пером и чернилами!

Кивнув мне, он вернулся к своему занятию, но сделав пару-тройку предложений, отложил перо в сторону, присыпал чем-то написанный текст, чтобы подсушить чернила, и от души дунул на лист.

Да уж, цивилизация.

Я подошёл к нему поближе, но что он писал, прочитать не успел. Александр Николаевич, видимо не желая показывать мне написанное, а может быть просто, чтобы не заставлять меня ждать, закрыл свою тетрадь и убрал её в необычный, похожий на старую школьную парту ящик с замком. Провернув ключик, Энгельгардт убрал его в карман.

Я сел в кресло, взял в руки газету, прочитал её название «Недѣля», бегло оглядел первую страницу и снова положил на ворох других свежих газет и журналов. В принципе, текст я понять мог, но решил, что мне это ни к чему. Со своими проблемами бы разобраться.

Энгельгардт словно почувствовал моё настроение:

– Итак, молодой человек… Нужно выправлять ваши документы. Слишком много слухов уже ходит. Если этого не сделать, первый же становой посадит вас в «холодную» до выяснения. А выяснять то, собственно, и нечего. Определят вас как сошедшего с ума и запрут в какой-нибудь больнице-колонии для скорбных главою, а то может и в сам Московский доллгауз [6] свезут. Со мной-то можете не бояться, я за вас любому тут поручусь, а в одиночестве не извольте гулять по селу, если только вокруг моего имения.

– Как же быть? – я совсем растерялся, потому что абсолютно не представлял, что можно сделать.

– Голубчик, мне пришлось уже целый день думать над этим вопросом. Я могу поговорить с нашим становым приставом, он мой хороший знакомый… Представлю вас моим дальним племянником, объясню, что паспорт был утерян в пути. Он без проблем выпишет вам заменительный билет. Вот только с ним дорога дальше Смоленской губернии будет вам закрыта, а если, по какой причине начнётся проверка – пиши пропало. Этот самый билет – документ временный и не может заменить паспорт. Делать его придётся. Но с ним всё ещё сложнее. Надо будет решать вопрос уже в городе и за серьёзные суммы денег. Так что вам придётся пообжиться у меня тут, изучить людей, наши нравы, обстановку в целом. Пока вы достойно не сойдёте за местного человека, я буду всем представлять вас своим племянником из Воронежа. Там у меня действительно есть дальняя родня. Итак, запомните: вы – Андрей Валерьевич, мой племянник, утерявший паспорт, пока добирался ко мне из Воронежа.

Видимо выражение моего лица было таким растерянным, что Энгельгардт, взглянув на меня, улыбнулся:

– Хотите полугару? Чудесное средство расслабиться и просветлить мысли. Мне помогает, поможет и вам.

Глупо было спорить с таким утверждением и я, конечно, согласился на очередной лафитничек.

Полугар подействовал быстро, нервы мои успокоились и я, устроившись в кресле поудобнее, поинтересовался:

– Александр Николаевич, вот вы постоянно употребляете, так сказать, своё, то есть Савелия изделие, а как бы сказалось на вашем бюджете, если бы эту водку вы покупали? – этот вопрос меня очень интересовал, ведь я не знал вообще никаких здешних цен.

Энгельгардт пожал плечами:

– Давайте произведём расчёт. Обычному человеку, если ему по полуштофу в день употреблять – а впрочем, что ему полуштоф! – так и то нужно минимально 72 рубля в год. У меня-то Савельич приготовляет, а так, где благородному человеку при таких условиях на каких-нибудь 200 рублей жить?

Я отвёл взгляд в сторону. Вот так всегда здесь. Я снова ничего из сказанного не понял. Что ж, поживу, привыкну к их мерам и ценам. Но полштоф вроде как чуть больше пол-литра. Ясно только стало, что, если бухать, как Энгельгардт, то на 200 рублей в месяц точно не прожить. А он потянулся за моим лафитником, явно намереваясь его наполнить снова. Я поспешил отодвинуть его подальше.