Настроение Александра Николаевича пропало окончательно: в два-три дня блоха всё объест – вот тебе и лён, вот тебе и нововведение…

Ведь говорили, что по нашим местам льны не идут, что у нас и деды льнами не занимались…

Тут, конечно, дело даже не в деньгах: потеря ста рублей, заплаченных за обработку четырёх десятин, его не разорила, но благое дело затягивалось, а при введении чего-нибудь нового первая вещь – это успех.

Одно вышло хорошо, другое, третье – и вот приобретается уважение, доверие к знанию. «Этот малый – голова…», – скажут люди. – «Настоящий хозяин!».

После такого любую непривычность люди примут спокойно, а если в течение нескольких лет всё будет идти успешно, доверие народа вырастит стократно

Удручённый незадачей с проклятыми блохами, хозяин направился к дому и по дороге встретил жену старосты.

– Ну, Авдотья, пропал наш лён, – сказал ей с горечью Энгельгардт.

– Помилуй, Господи! – размашисто перекрестилась та.

– Да… Уж я тебе говорю, что пропал. А где Иван?

Авдотья испугалась, подумав, что её муж – староста Иван – чем-то не угодил барину, но сказать ничего не успела. Александр Николаевич уже сам увидел его и, поманив к себе, повёл его в поле.

– Видишь?

– Чегой изволите? – Иван сначала не смог понять, о чём его спрашивают.

Хозяин показал ему на блоху.

– Вижу. Теперь вижу, козявочки сидят.

– Да, козявочки, а видишь ли ты, что козявочки эти едят лён?

Иван почесал в затылке, как бы сомневаясь в том, что услышал, но, рассмотрев стебли внимательнее, согласился с хозяином.

– Дык… И чё с того? Я про лён с козявками и не знаю-то… Вроде и ничего… – стал размышлять староста.

– Как ничего? Да разве ты не видишь, что едят? Ну и съедят всё. Пропадёт наш лён.

– Спаси Господи! А, может, и не съедят? – Иван хмурился, пытаясь что-то сообразить.

– Нет, милый мой, объедят всё, и ничего не останется – вот тебе и лён. Ведь репу в прошедшем году всю съели.

– То репа – репу всегда объедают, а про лён николи не слыхивал, да и не садили мы лён-то до этого…

– Мало ли что не садили, а может, и другие не замечали.

– Разве что так! – Иван пожал плечами.

Раньше он считал это пустяком – «так, козявочки, мало ли их бывает…» – но видя, что блоха, напав на выходящие из земли первые листики-семядоли, отъедает их начисто, теперь убедился, что блоха действительно портит всход.

Обойдя край поля и весьма недовольный осмотром, Александр Николаевич вернулся домой. Непонятный жучок жрал лён, как корова – силос, и что с этим делать Энгельгардт себе не представлял.

Вдруг мелькнула мысль: «А загадочный гость якобы из будущего… Он-то наверняка знает, как можно всё исправить. Что если этот Андрей знает какой фокус или простую химию, которую можно будет произвести. Конечно, если такое средство и есть, то обрызгать всё поле будет нелегко… Хотя… Можно собрать две или даже три соседние деревни мужиков, они подсобят… А может, есть ещё какая новая процедура от этой напасти. Ведь в доме специалист из грядущего», – ноги сами повернули к дому. – «Сейчас же у него всё тщательно и расспрошу…».

Ход мыслей Александра Николаевича прервал скотник Пётр. Бросив у ворот ведро с водой, которое он тащил из колодца в овин, он подбежал к барину.

– Энто… У нас с курями чегой-то не то! – начал Пётр без приветствия.

Зайдя во двор, Александр обомлел: все его куры – независимо от породы, что резвые плимутроки, что упитанные кохинхины – лежали на земле неподвижно, подняв лапы кверху. Было видно, что они ещё дышат и даже подёргивают лапками.

Господи! Отравились! Или ещё какая напасть!

Хозяин запаниковал. Если все сто двадцать пять кур заболели, то это уже ущерб на двадцать пять рублей, если считать по среднему, по двадцать копеек за штуку. Но у него дорогущие откормленные кохинхины, не меньше чем по полтиннику за голову. Это полсотни рублей минимум! Насчитав уже двадцать поражённых особей, он обратил внимание на ещё здоровых, не повреждённых болезнью кур у конюшни. Они спокойно гуляли и клевали что-то с земли.