– Уважаемый! Вы местный? Раньше я вас не видел.

Взглянув на меня он отрицательно покачал головой. – Меня зовут Захид, – сказал он, внимательно рассматривая меня.

В разговор включился Аскар – мой помощник. – Таксыр! Захид не имеет ни крова, ни родни. Говорит, что он дервиш и пришел с далека. В мечеть заявился вчера ночью. Оказывается его покусала собака и рядом на хирургическом приеме ему обработали рану на ноге и отпустили на амбулаторное долечивание. Без вас я не решился ему остаться в мечети.

– Вчера говоришь? И где ему пришлось ночевать? Нужно было пустить его в мечеть, – спрашивал и одновременно упрекал я своего помощника.

– Без вашего разрешения я не решился пустить этого дервиша в мечеть, – ответил Аскар. – Ведь дервиши, как бомжи, странные, непоследовательные, бесцельные. А может быть он авлия, отличающейся полным безмыслием своих поступков, не оставляющих сомнения в их психической неполноценности, – оправдывался он.

– Аскар! Дервиш ли, авлия ли – это человек Бога и никто не смеет отказать ему в ночлеге в доме Бога. Знай, что дервиши в перерывах пути живут в мечетях. В Коране сказано: «Не прогоняй тех, кто взывает к господу своему и утром, и вечером, стремясь к Его благоволению», «Так терпи же вместе с теми, которые утром и вечером взывают к Господу своему, истово молят о его благоволении. Не отвращай своего взора от них, стремясь к благам этого мира, не повинуйся тем, чьи сердца по Нашей воле в небрежении своем не поминают Нас, кто следует своим низменным страстям, преступает границы дозволенного».

Переговариваясь между собой, мы украдкой посматривали на него. Ему приблизительно лет тридцать-тридцать пять, среднего роста, худой, аж кости торчат, лицо смуглое, пронзительные глаза, как черные ямы на бледном лице, а также бородка, черная, как смола. Длинные спутанные черные с редкой проседью волосы, опускающейся до плеч.

Глядя на Захида, я терялся в догадках. Кто знает? Дервиш ли он? Заметно, что он как-то всегда стоит под углом, накренившись в сторону, что делает его – или мир за ним – странноватым и ни с чем не сравнимым. Его можно сравнить с выросшим на крутом склоне деревом. Человек вечной дороги, в одной руке посох, с переметной сумкой на плече. Неразговорчивый по природе, такие, как правило, даже под страхом смерти умеют скрывать ужасное клеймо, отметину, приговорившую его к отшельничеству, к деятельности дервиша. Возможно, он суфий, – интуитивно подумалось мне, видя, как он с благовением берет в руки Коран и читает его на распев.

Я разрешил Захиду остаться в мечети, разместив его в библиотеке. Видели бы как загорелись его глаза при виде множества книг на полках. Несмотря на боли в ногах, лицо его выражало радость и утешение. При нас он на распев прочитал одну из сур Корана. На его лице интуитивным зрением я приметил страсть – страсть познать Аллаха.

– Я с уверенностью могу сказать, что разум и дух Захида пленен желанием познать Аллаха! – тихо сказал я Аскару. – Ты никогда не задумывался над тем, почему верующие уходят в мир познания? Что такое для них жизнь в поклонении?

– Таксыр! Коран говорит нам о том, что в первую очередь поклонение Аллаху – это наша жизнь. Поклонение Аллаху означает в первую очередь, не становится подобными этому миру, не становится подходящими для влияния этого мира на мечеть, на наши жизни, на наши отношения с Аллахом.

– Да. Ты прав! Настоящий признак поклонения – это наша жизнь, это когда люди смотря на нас, могут сказать: «О, да! Этот человек имеет страсть не по служению, но по Аллаху, это человек с которым истинно Аллах, это человек, в котором есть любовь к ближним…».