Вернувшись домой, Лесава побежала в баньку – разложить там на полках цветы и листья красоднева. Баньку топить они с дедом собирались послезавтра, а за это время все должно было подсохнуть.

Закончив раскладывать цветы для просушки, Лесава отобрала часть соцветий и развела на задах костер - стала варить зелье. Там-то ее и застала Раска.

- Ой! Лесава! Ты уже вернулась?

Была Раска кругленькой и сдобной. На месте ей не сиделось – сойкнет и побежит. Глаза тоже круглые, любопытные. И в котел горячий нос чуть не сунула, и в корзинку к Лесаве заглянула.

- Ты зелье-то для князя варишь?

- А то! Вот видишь – уже вода закипает.

- А дед Даромир где?

- На речке, должно быть. Захотел ушицы свежей.

- А-а! Ой! А ты знаешь, что к князю гости приехали? Чужие князья.

- Нет, не знаю, - отвернувшись, чтобы скрыть усмешку, сказала Лесава. – А зачем приехали? Али война готовится?

- Да нет! Свататься будут. Вернее, уже посватались. Жениться будут.

- На Премиславе?

- Ага. На ней.

- И что, сразу оба будут на ней жениться?

- Ой! Не то сказала. Старший брат будет. Звать Белогор Яромирович. Ох и красавец! Глаза такие серые, строгие. Волосы густые, по плечи, темно-русые. Младший тоже хорош. И затейник такой!

Раска засмущалась, махнула рукой и засмеялась чему-то своему.

- Ясно. А младший на ком жениться будет? На старой няне Стояне?

Раска засмеялась еще пуще.

- Ну и шутница ты, Лесава! Младший - Буеславом Яромировичем кличут - дружкой приехал.

- Понятно.

- Ой! А ты когда зелье сготовишь? Князь меня зачем послал-то? У него опять ноги разболелись. А старое зелье уже заканчивается. Послал узнать, когда новое будет.

- Вот сварю зелье, остужу, процежу. Настояться ему надо под солнышком, а затем под луной охладиться. Назавтра и готово будет.

- Ой долго-то как!

- Ну как получается, Раска. Приходи завтра за зельем.

- Нет. Завтра сама, Лесава, приходи! Князь тебя зовет. Говорит, что, когда ты его своими руками лечишь, то у него болит меньше.

Лесава улыбнулась краешком рта. Что ж. Раз зовет князь, то она придет.

- Передай, что завтра о полудни приду.

- Ой! Здорово! Все обскажу.

Раска вскочила и быстро-быстро колобочком покатилась по деревенской улице. Бежать до княжеского терема ей было далековато: Лесава с дедом жили на самой окраине села, почти у леса. Звал князь, звал Лесаву жить в его терем: врачевательницы лучше ее в их местах не было. Но куда же Лесава от леса уйдет?

Не раз, не раз уже лес выручал Лесаву, он же ее и людям подарил. Ей почему имя-то такое дали – Лесава, Лесная дева? Нашли Лесаву где? Правильно – в лесной чаще.

Пошел раз дедушка Даромир в лес и увидел на полянке, прямо на сырой земле младенца. Ну, он девочку домой и принес. Обсуждали в деревне, конечно, кто такое непотребство сотворил: родил в лесу да и скинул дитё на съеденье зверям. Только виноватую не нашли: вроде, все на виду были, никто тайком плод не скидывал. Тогда решили, что это из другой деревни кто приходил. Или прохожая душа.

- Страшное это дело – от дитя избиться, - рассказывала Лесаве бабушка Рагосна. Принес дед Даромир найденыша к себе домой и стал со старухой своей советоваться, что дальше делать. Но недолго думали. Не дали Рожаницы старикам детей своих. Те, что родились, все в младенчестве померли. Так и жили Даромир и Рагосна вдвоем, но душа в душу. А лесную девочку при себе решили оставить: пусть глаза красой радует да слух смехом веселит.

- А зачем, бабушка, от них избавляться? – спрашивала маленькая Лесава.

Росла она в холе и неге: некого было старикам лелеять, вот и отдавали всю любовь, весь жар сердец своих приемышу. Одевали красиво, кормили сладко, работой не мучали. Но и Лесава платила тем же: лаской да нежностью. Характера она была легкого, необидчивого, и смех ее озарял темные осенние и зимние вечера почище лучины.