– А она кем купчихе Нечетовой приходится? – прошептал Григорий. – Правнучкой?

Этого вопроса следователь Васнецов ожидал меньше всего.

– А тебе не всё равно?

– Мне важно знать, – художник заговорщицки глянул по сторонам и стал медленно ползти по стене вверх, – сохранилась ли в ней энергетика её великой прародительницы?..

– Кто из них великий – это ещё вопрос… – задумался следователь, посмотрев в окно мансарды на крыши ближайших домов. – А что касается энергетики, то она в Маргарите Павловне атомная. И атом этот не всегда мирный… Но если тебе для вдохновения надо, – Михаил Викторович, как отец-командир, поднял творца за плечи. – То знай: Маргарита Павловна приходится купчихе Нечетовой… правнучкой. Я бы даже сказал, праправнучкой, – добавил он для пущей убедительности.

– Михаил Викторович… – художник нервно потёр ладони. – Это такая ответственность… Я должен выпить!

– Нет, Григорий! – посмотрел ему в глаза Васнецов. – Выпивка откладывается на неопределенный срок. А завтра утром Маргарита Павловна ждёт тебя трезвого и вдохновлённого.

– Я так не умею… – бессильно развёл руками Штрих.

– Не умел! – встряхнул его следователь. – А теперь, когда я тебе всё рассказал, ты сумеешь. Вот адрес, – Васнецов отпустил Штриха и вынул из кармана листок с адресом «Радио Фокс». – Завтра, в десять утра.

И оставив художника наедине с душевным потрясением, Михаил Викторович вышел из мастерской.

Штрих появился на радиостанции без пяти минут десять, хотя столь ранний подъём дался ему с трудом. Дверь в кабинет главного бухгалтера была закрыта, и художник прошёл в следующее помещение, где размещался секретариат.

– Я к Маргарите Павловне, – объяснил он свой визит секретарю, миниатюрной блондинке с очень умными глазами.

– Присаживайтесь, – секретарь указала на кожаные диваны. – Маргарита Павловна скоро подъедет.

– Спасибо, – Штрих кое-как разместился на диване, выставив перед собой, словно щит, доспехи художника.

– А Вы к ней по какому вопросу? – осведомилась секретарь. – И как Вас представить?

– Григорий Штрих.... Она в курсе, – нехотя промямлил художник. – Мне назначено.

– Хорошо, – кивнула секретарь. – Хотите чая или кофе?

– Нет… Мне бы лучше… – Штрих замялся. – Хотя не надо.

Секретарь многозначительно кивнула и вернулась за компьютер, скрывавшийся за стойкой ресепшена.

– Представляешь, Аня! – в комнату с чашкой кофе зашла Ирина Монахова. – Из Интернета напрочь исчезла информация о краже из Российского Национального музея. Ещё два дня назад каждый сайт пестрел сообщениями о пропавшей картине, а сегодня – ничего. Может, её уже нашли?

– Вряд ли, – выразила своё мнение секретарь, не отрывая взгляда от компьютерного монитора. – Если бы нашли, то везде об этом кричали бы.

Несмотря на то, что Анна по цвету волос была натуральной блондинкой, анекдоты о блондинках были явно не про неё.

– Здравствуйте, – Ириша заметила Григория.

– Доброе утро! – кивнул Григорий, оценивая фигуру Монаховой.

– Для кого утро, для кого уже и день, – Ира зевнула, прикрыв рот. – До чего надоело работать с семи утра. Почему Шахов работает исключительно в вечернюю смену?

– Миша умеет находить уникальную информацию, вот Алик и делает ему поблажки, – спокойно пояснила Аня.

– Конечно, если целый день по городу шляться, наверняка, в какую-нибудь историю попадёшь, – с гримасой обиды на лице Ира отпила из чашки кофе.

– Но необязательно в такую, о которой можно рассказать в новостях, – резонно отметила секретарь.

– Ну и ладно! – смирилась Монахова. – Зато у меня весь день свободный и весь вечер… Только утром спать хочется! – она снова зевнула и перевела взгляд на снаряжение гостя «Радио Фокс». – А Вы ведь художник?