Ага, а если учесть что-то там про «преданную от рождения забвению воительницу из рода Архимагов», то оспаривать её слова довольно сложно.

– А что значит «позволил поднять тело»? Он мог не отдать? – непонимающе нахмурилась я.

– Не просто, мог, он не отдал бы! А тут даже на поверхность подбросил, прямо в руки Макса, – подмигнула довольная драконесса.

Я насупилась ещё сильнее, не зная радоваться мне или огорчаться. И судя по более чем восторженному выражению лица Хранительницы, ожидать чего-то иного, кроме как новой головной боли не стоит. Прав был папа, жили себе спокойно, никого не трогали и тут отправили меня сходить погостевать к соседям. Нормально так сходила, динамично. Причём настолько, что не то что затормозить не удаётся, а по ходу события только начинают набирать обороты.

– Могу теперь я задать свой вопрос, Мирри? – вежливо вклинилась в мои размышления о бытии Глэнни.

– Конечно! Уверена, что у Вас их не меньше, чем у меня, – критично поджала губы в ответ.

– Ты права. Скажи, знаешь ли ты, что является условием прохождения защитного барьера вокруг Истока?

– Нет! Этому же удивился и Касстиэр, когда мы с Риммой не увидели стены лабиринта, но что-либо объяснять не стал, да и времени не было, если честно. Может, Вы расскажете?

– Может, – загадочно откликнулась драконесса и внимательно посмотрела мне в глаза. Меня её взгляд насторожил, но не оттолкнул, а следующий вопрос выбил воздух из моих лёгких: – Но для этого нужно разобраться с тем, кто твои родители?

И как отвечать, позвольте спросить? Папа – король Эрлладэна, а мама – дочь родной сестры монарха одного из королевств-соседей? Прикинув различные варианты ответа, выдала оптимальный и абсолютно честный (а-то вдруг она тоже видит правду?):

– Мои родители – маги, правда, мама покинула нас с отцом сразу после моего рождения.

– Мне жаль, – проявила вежливое сочувствие Глэнни, но всё же продолжила «допрос». – Судя по твоей силе и умениям, свидетельницей чему я стала лично, наследство у тебя богатое: я ни разу не видела настолько сильных человеческих магов! – Она замолчала на пару мгновений и, пристально глядя мне в глаза, добила: – за исключением некоторых Архимагов Континента, например, Гардарена де Роттерграна.

Как же быстро я выработала рефлекс терять дар речи при драконах! Хорошо хоть глаза не выронила!

Ошеломлённо подняв их на таинственно улыбающуюся драконессу, попыталась что-то произнести, но отпавшая челюсть не способствовала вменяемому диалогу, поэтому пришлось осторожно её поднять и молча прилаживать на место. Правильно понявшая мою реакцию, довольная Глэнниара подалась немного вперёд и «успокоила»:

– Ты очень на него похожа, девочка, даже больше, чем, можешь представить.

Я смутилась, до сего момента не догадываясь о нашем с папой настолько сильном сходстве, и невнятно попробовала переубедить собеседницу:

– Возможно, Вам показалось, тем более что у него нет детей. Насколько я знаю, его ребенок умер при рождении.

– Да, дочь. Вместе со своей матерью – Эстиллой де Роттергран, до замужества Горденни.

Такая осведомлённость живущей вдали от мира драконессы стала ещё большей неожиданностью, поэтому бездумно от шока я выпалила мгновенно возникший вопрос:

– Вы знали мою маму?

– Знала, она была очень светлой и доброй девочкой, как и её мать, твоя бабушка – Дианелла Горденни. Я могу предположить на чьих руках их смерти, но доказательств, к сожалению, у меня нет, – тяжело вздохнула Глэнни и печально опустила глаза. – Я догадываюсь, почему тебя при рождении скрыли, Мирри, и соглашусь с правильностью принятого твоим отцом решения: никто не должен до тебя добраться. Кстати, – грустно подмигнула мне драконесса, – вот тебе ещё один довод в копилочку Пророчества.