Головоломка: сокрытое наследие Максимилиана Лэони

– Ты обещал, что Исток будет моим! – Еле сдерживая ярость, прогремела величественно восседающая на резном каменном троне высокая чернокудрая статная женщина. В её голосе отчётливо слышался не только гнев, но и неприкрытая угроза собеседнику. – Сто тридцать лет, Нигалексис, ты водил меня за нос, обещая, что расчистишь мне путь к святая святых всех драконов, и я смогу получить то, что по праву принадлежит моему истреблённому магами роду. – Её гнев набирал обороты, и голос звучал все страшнее и громче. – Сто тридцать проклятых лет я ждала, когда ты охмуришь наивную влюблённую дурочку, которой себя доверил Исток и уберёшь её с моего пути, а вместе с ней и всех остальных крылатых баб твоего Континента. Я даже простила тебе сына! А сейчас ты говоришь, что у источника есть Хранительница?! Откуда она там? Ты клялся, что кроме меня драконесс в мире не осталось, что все, кто хоть как-то мог мне помещать – убраны! То есть я сто тридцать лет я потратила зря??

Эхо драконьего рыка зловеще прокатилось по стенам огромной пустой некогда часто посещаемой залы старинного Замка древнего драконьего клана Бирнерриев.

Император Нигалексис III, как провинившийся подросток, стоял перед троном с опущенной головой и заслуженно принимал выволочку со стороны хозяйки замка. Чтобы ему ни хотелось сказать в своё оправдание, любые слова чреваты крайне неприятными последствиями: зная характер Лидевии правильнее будет дослушать, прежде чем пробовать вклиниться в монолог.

Слишком эмоциональна и горяча любовь всей его жизни, но ни на кого и никогда он её не заменит.

– Милая, я заслуживаю любое наказание за совершенные оплошности, но…

– Оплошности?? Ты называешь это оплошностями, крылатый мерзавец?! Оплошность – это оставить тебя сейчас в живых!!!

– Стой! – взмолился, выставив перед собой руки, вполне логично испугавшийся последствий Нигалексис: он как никто прекрасно знал, что Лидевия никогда не отличалась ни жалостью, ни всепрощением, как и все её родственники, заплатившие непомерную цену за принесённые людям боль и страдания в угоду своим страстям. Поймав момент, когда его любимая замолчала, он попытался урезонить её настрой и отсрочить свою смерть, ведь иного Лидевия ему не отпустит: – У нас есть ещё шанс все исправить! В подвалах своего замка я нашёл очень интересную книгу, которая нам поможет стать властелинами мира!

– Что за книга? – морозным, но явно заинтересованным тоном спросила драконесса.

– Это дневник создателя драконоидов – практически неуязвимых для магии и физического урона существ. Мы создадим армию и поставим этот мир на колени, моя Императрица! – протараторил раскаявшийся во всех своих прегрешениях Император.

– Неуязвимых, говоришь? Неплохо, – загадочно ухмыльнулась Лидевия и, что-то прикинув, грозно напомнила: – У любой драконической армии нет шансов, пока у Истока есть Хранительница, и тебе это известно.

– Я решу эту проблему, обещаю! Теперь я знаю, кто является Хранителем и её слабые места. Мне не составит труда избавится от неё.

– Почему же ты не сделал этого до сих пор? – в голосе драконессы снова появились громовые раскаты и Нигалексис поспешил прояснить ситуацию так, чтобы избежать лишних вопросов и неприятностей:

– Она появилась слишком неожиданно, и к тому же выяснилось, что она не одинока: на её стороне мальчишка Касстиэр, а ты же знаешь, что на момент призыва источника нужно опустошить заблокировать свои магические каналы. В общем, я плохо рассчитал выбор момента и у меня ничего не получилось, – на лице Императора проявились искренние отвращение и ненависть: истинные воспоминания о произошедшем на Озере не отпустят его сердце никогда. – Но теперь я учту все ошибки и все исправлю, моя любовь!

– МЫ исправим, Нигалексис, – постановила Лидевия и поуспокоившись, откинулась на спинку трона.

– Мы? – ошарашенно воскликнул дракон.

– Ты правильно расслышал, мы, и не строй из себя наивного мальчика, – холодно отозвалась драконесса и, приподняв вопросительно бровь, с усмешкой уточнила: – Или ты думаешь, что я поверю тебе ещё раз и соглашусь прождать ещё сто тридцать лет?

– Нет, дорогая, что ты! – убеждённо парировал Нигалексис, но не сдержал недоумения и растерянно спросил: – Но ты сама говорила, что возможности попасть на Континент у тебя нет, пока жив хоть один Архимаг. Так как же ты планируешь пересечь магический барьер?

– Хороший вопрос, милый, – ядовито акцентировала внимание на последнем слове Лидевия, – как же у меня это получится? – И тут же яростно рявкнула: – Почему жив Роттергран?? Или это тоже нелепая оплошность?

Императору нечего было сказать в ответ на этот жёсткий, но справедливый упрёк, поэтому он счёл более разумным – промолчать. Любые попытки что-либо пояснить выглядели бы глупым детским лепетом и могли бы стоить если не жизни, то точно какой-нибудь конечности в наказание.

– Ничего вам, мужикам, доверить нельзя, – фыркнула грозная Лидевия Бирнеррий и, помолчав, заявила: – Теперь ты все будешь делать только так, как скажу я, и под моим неусыпным контролем.

– Как скажешь, моя Императрица! – облегчённо выдохнул Нигалексис и осторожно направился к любимой, чтобы загладить свою вину.

Мирриэлла де Роттергран

Проснулась я посреди ночи от сильной обжигающей внутренности межрёберной боли – изнутри меня словно распирала незнакомая, горячая и крайне тяжёлая энергия: она словно просилась выпустить её, дать ей свободу, грозя разорвать меня на части. Вскочив, я моментально открыла портал на тренировочную арену и, еле успев добежать до её центра, её выпустила в магиегасящую стену полигона, но вместо привычного сгустка энергии из моих рук вырвалась потрясающе красивая огромная Тёмная «птица», рассыпавшаяся надо мной мириадами мелких огненных бабочек.

Вылетевшее из моих рук творение повергло меня в шок – выпущенной силе обзавидовались все известные мне маги вместе взятые! Гасящие любые чары защитные плетения хоть и выстояли, но долго шипели и трещали от тяжести нанесённого им урона. Боги, что это со мной?? Откуда?

Я упала посреди площадки на колени и оперлась на них, не в силах осознать произошедшего. Оцепенение от такого выплеска собственной силы держало настолько крепко, что ни двигаться, ни думать я в этот момент была не способна. Сколько я так просидела, не знаю, но вывело меня из этого состояния мягкое прикосновение чьей-то лёгкой ладони к плечу.

Немного позади меня на корточках сидела явно сочувствующая и печально улыбающаяся Элриммина. Не находя лишних слов, я только и смогла, что ошеломлённо выдавить:

– Что со мной?

Римма только слегка сжала моё плечо в ответ и тихо произнесла:

– Пойдём отсюда, Ри, так будет лучше. Поговорим подальше от лишних глаз и ушей.

Я кивнула, медленно поднялась на ноги и молча вошла в открытый в мою спальню портал.

Слегка пошатываясь от пережитого потрясения я неторопливо прошла в дальний угол и уселась в любимое кресло, спрятав под себя ноги. Подруга расположилась на соседнем, но начинать разговор не спешила, давая нам время обеим подумать.

А подумать было над чем: что произошло на тренировочной арене и откуда во мне столько неизвестной мне силы. То, что из меня вырвалось явно не являлось производным моих стихий, это нечто мне неподвластное и непонятное. Может, поэтому и просилось наружу, что не нашло место во мне? И почему так внезапно, ведь раньше подобного присутствия я не замечала. Сложные вопросы, а где начинать искать ответы неясно.

Сколько мы просидели в тишине не знаю, но первой её нарушила подруга, подлив масла в огонь моей дезориентации:

– Мирри, ты знала, что в тебе есть сильная Тёмная стихия?

Моя челюсть громко стукнулась об пол:

– Какая?? Это была… Тёмная?

Элриммина кивнула и выжидательно уставилась мне в глаза. Если у меня на полигоне просто отказал дар речи, то сейчас он пропал окончательно. Ни слов, ни мыслей.

За последние несколько дней я не раз ловила свою магию на странном, нестабильном поведении – она вредничала и буянила, а все попытки взять её под контроль заканчивались обидами и отказом от любого взаимодействия, что приводило меня, в лучшем случае, в недоумение, в худшем, в негодование. За прошедшую неделю я дважды не смогла её дозваться! Были и моменты, когда казалось, что мои стихии периодически переругивались или дрались между собой, но что это связано с появлением сторонней и несовместимой с другими магии, я даже предположить не могла. И всё это ярко проявилось после событий на Истоке.

– Мирри? – выдернула меня из прострации напоминанием о своём вопросе бдительная подруга, и я смогла наконец заговорить.

Прокашлявшись и добившись самообладания, я заговорила:

– Я честно не знаю, Римма. Единственное, что могу предположить, что это последствия моего купания в драконьем Истоке. Другого ничего на ум не приходит. Но мне кажется, что таким способом вряд ли можно стать носителем сторонней магии, но к сожалению, ни подтвердить, ни опровергнуть теорию не могу: я ничего не помню с момента погружения до момента возвращения в сознание. Да и Озеро не казалось мне наполненным чем-то магическим, я абсолютно ничего не почувствовала при попадании в воду.

– Может, не успела или от страха не обратила внимания?

– Возможно, – задумалась над вопросом подруги, но всё же в итоге покачала головой: да, испугалась, но не паниковала, так как к подобному финалу морально была готова, но не настолько, чтобы не заметить меняющиеся во мне магические структуры и потоки.