– И меня приглашал.

– Позвольте задать свидетелю вопрос, – снова не сдержался Крижжановский.

– Здесь задаём вопросы мы. Ваша обязанность – выслушав, признаться в совершённых преступлениях, – нарушая элементарные правила очной ставки, высказывал напутствия начальник первого отделения.

– Я протестую! Я не подпишу протокол, – с возмущением заявлял Крижжановский.

По существовавшим нормам уголовно-процессуального права обвиняемый имел право задавать вопросы свидетелю. К сожалению, НКВД лишил этого права всех обвиняемых. Начальник первого отделения Цукерман грозно закричал:

– А мы вас и не станем просить подписывать. Без вашей подписи обойдёмся!

Процедура очной ставки была законченной. Не разрешили Крижжановскому спрашивать, не пожелали его выслушать. Крижжановский намеревался спросить свидетельницу как он мог хвалить города других государств, приглашать свидетельницу остаться заграницей, когда они в бытность совместной службы на своём буксире дальше акватории Одесского порта не выходили. Ко времени их знакомства Крижжановский заграницей ещё не бывал. Он мог объяснить следствию и опровергнуть показания свидетельницы очевидным примером. Допустим, что изложенный свидетельницей разговор имел место. Но это было пять лет назад. После этого Крижжановский на три года уходил в заграничное плавание не единожды, посетил свыше тридцати заграничных портов. Во всех городах десятки раз сходил на берег и не остался, возвращался на своё судно. Наконец, по законам всех стран мира Ирина Ткач не могла быть свидетельницей. Она была любовницей Крижжановского. Мог ли он это доказать? Да, мог. Их дело дважды рассматривал народный суд. Судили обоих за клевету и взаимные оскорбления. Один раз их помирили, а второй раз обоих оштрафовали по двадцати пяти рублей. А исполнительный лист на алименты разве не служил подтверждением ссор между ними, возможной неприязни и озлобленности друг к другу, что как раз и послужило причиной сумасбродных, наглых, от начала до конца лживых показаний свидетельницы.

Что ж, директива требовала человека засудить и, не взирая ни на что, засудили. Сведений о несчастном человеке автор не имел. До амнистии после смерти Сталина больной Крижжановский в лагерях дожить не мог.

Самым ужасным было, что на государственную защиту Крижжановского лишил права НКВД. На защиту общественную в те годы никто бы не согласился, так как на второй же день защищавший оказался бы в такой же камере, в какой второй год томился Крижжановский.

Спустя три часа после очной ставки, состоялся над Крижжановским суд. Такой же как и тысячи других, в составе председателя, двух заседателей, двух конвоиров, подсудимого и свидетельницы.

Суду Ткач сказала ещё больше. Учла прежние ошибки, говорила более логично, как могло показаться со стороны, более убедительно и правдиво. Итак, старший механик на судах дальнего плавания Крижжановский был арестован по доносу осведомителя, его подчинённого. В тот день следователь получил показания свидетельницы Ткач. Два «неопровержимых доказательства». Советский трибунал счёл вину «доказанной» и вынес «справедливое решение».

АРЕСТЫ ПРОДОЛЖАЛИСЬ

Второй месяц продолжались аресты командиров и политработников на Черноморском флоте так же, как и во всей армии и во всех флотах. Чистка была столь основательной, что на многих кораблях не оставалось ни одного среднего командира.

На 75 батарее несколько дней командовал старшина первого орудия. Жуковский был раньше всех арестован и вскоре расстрелян. Командир взвода Забельский, однокашник Химича, как поляк по национальности был демобилизован. Главный старшина Крижачковский был арестован и осуждён на десять лет.