В постановлении указывалось, что Химич обвиняется по статье 58 пункт 11 и пункт 8. Подследственный расписался и спросил, что означают пункты статьи.

– Вы обвиняетесь в принадлежности к контрреволюционной партии и в подготовке террористических актов против вождей партии и правительства. – Заметив сильное волнение подследственного, Чепак успокоил его вопросом. – Когда вы были курсантом, вы деморализовали своих товарищей, заявляя: «Если нас пошлют в действующие боевые части, защищающие Родину на КВЖД, то с единственной целью, чтобы в первые же дни боёв из нас получить вонючее пушечное мясо».

– Когда мы были курсантами, на многих из нас доносил и лгал провокатор Лобзов. Всё, что вы прочли, он сам выдумал. Это он говорил, что нас могут послать на пушечное мясо, выпрашивая у меня и моих товарищей согласия с ним. Что я ответил – не помню, соглашался с ним или возражал ему. Да вы и не можете всерьёз принять разговоры, вызванные провокационным методом осведомителя, – редакция этого ответа пришла к Химичу не сразу, а после дней/ночей, за которые он сумел приготовить десятки вариантов. Один из них Чепак и записал.

– Вы говорили товарищам, что написанное в газетах нужно осмыслить и сравнить с действительностью, так как между написанным в газете и правдой в жизни расстояние большее, чем от Земли и Луны. Как это понимать?

Подобного вопроса подследственный не ожидал. В его сознании возник рой мыслей. Он отвёл глаза в сторону, по коже поползли мурашки. Стало душно. Время шло, но подследственный сказать что-либо не мог. Наконец, начал вспоминать свои поступки и действия, успокоившись, принялся рассказывать:

– Я не мог кому бы то ни было говорить, что в газетах пишут ложь. Я всегда верил написанному в книгах и газетах. К этому призывал своих товарищей. Этому учил вверенных мне подчинённых краснофлотцев и командиров.

Следователь Чепак без единого замечания дословно записал ответ, сформулированный подследственным.

– Вы заявляли старшему политруку Малюку, что «докладом товарища Сталина стрелять не будешь». Как вы могли прийти к такому выводу?

– Старший политрук Малюк лжёт. Я сказал, что докладом товарища Сталина нужно руководствоваться, а стрелять людей нужно учить, кропотливо и ежедневно следует учить. – Однако следователь с ответом не соглашался. Следователь требовал подписаться под редакцией: «Докладом товарища Сталина стрелять не будешь, потому что доклад не содержит в себе смысла для обучения и воспитания военнослужащих». Четыре часа вёлся торг. Чепак настаивал на своей формулировке, а Химич не желал менять своей, так как она была такой, которая имела место при ссоре с Малюком.

После десятичасового допроса с часом перерыва для следователя Химич подписался под ответами на первые два вопроса. Под третьим вопросом ответ записан не был и подпись допрашиваемого отсутствовала.

Бывший зенитчик возвратился в тюрьму поздно вечером. Чечелашвили в камере не было. Он был вызван на допрос тотчас после ухода из камеры Химича.

Возвратившись с допроса, лейтенант сидел на цементном полу мрачный.

– От чего приуныл? Почему не радуешься жизни, детина? – с издёвкой спрашивал Сидоров.

Химич молчал. «До шуток ли, – задумывался бывший командир. – Надо же выдумать: «Террор против вождей партии и правительства»». Эту формулировку зенитчик успел повторить не менее тысячи раз с тех пор, как расписался под предъявленным обвинением. Задумываясь и мрачнея всё больше, бывший командир батареи принялся рассказывать обо всём, что происходило в следственной комнате. Все умолкли, внимательно слушая созданное дело товарища.