Зарплату в «Мульти-Пульти» снова задержали, теперь на неопределенное время; чтобы расплатиться за квартиру и купить минимальную еду, пришлось занять у Костика. Гендир расстался с деньгами нехотя: видно было, что Влад был на этой неделе не первым, а каждому занимать – поломается кровать.

Преза кое-как собралась, слоганы кое-как родились; не лучшие, конечно, и, прямо скажем, стыдные, но Владлен был уверен – это просто формальность. С учетом обстоятельств он, без ложной скромности, справился неплохо. «Не живи мечтой – живи в мечте!» Нормально, сойдет. То, что мечта находилась в жопе Новой Москвы и на момент создания слогана являлась котлованом, никого смущать было не должно. Все же всё понимают. Не первый день замужем, так сказать.

За пару дней до назначенной даты тендера в офисе «Мульти-Пульти» нарисовались инвесторы. Двое грузных мужчин южного вида не выглядели (и не являлись) цифровыми предпринимателями – агентство было для них, по правде говоря, одновременно небольшой отмывочной лавочкой и легальной ширмой для других интересных занятий. Пахнущие сладковато-душным ароматом «Pasha de Cartier» инвесторы прошли по офису, с интересом поглядывая на телочек и как бы пропуская взглядом всех остальных, закрылись в бордруме с Костиком и сидели там часа два. Судя по долетавшему изнутри ровному бубнежу и взрывам подобострастного гендирского смеха, всё было на мази – бюджеты строителей распределились самым оптимальным для всех причастных образом. Это предположение подтвердилось почти сразу: проводив инвесторов, Костик вызвал сотрудников в бордрум по одному и отсыпал им кэша «в счет будущих заслуг».

– Выдали, понимаешь, авансом, – сказал гендир в ответ на удивленно вскинутые Владом брови. – Они в курсе, что у нас кассовый разрыв, перекрыли немного. Мы как первую оплату по договору получим, я там перекину на офшор, чтобы… Да короче, Ленин, не твоего ума дело. Дают – бери, епта. Иди, не знаю, накати или кроссовки новые в «КМ» купи. Всё, короче, зови там следующего.

Влад сунул конверт в карман (по результатам беглого осмотра получалось, что лежит там тысяч сорок) и в приподнятом настроении выскочил в стылый сентябрь.

С Ольгой, которая на самом деле была совсем не Ольга, креативный директор познакомился в баре «Noor». Точнее, познакомилась с ним она – когда Влад продрался сквозь висящие на входе плотные зеленые шторы, девушка уже была на пятом коктейле «Стравинский», в третий раз рассказывала бармену историю своего мудака-бойфренда и была готова к приключениям. Полноватая блондинка в деловом костюме и с чуть потекшим макияжем была совсем не похожа на жилистых пацановатых диджитал-чикуль – и именно этим Владлену сразу понравилась.

– О! – пьяно обрадовалась незнакомому Владу не-Ольга. – Дай угадаю: Ашот? А, нет, Мага!..

Пока новая знакомая смеялась собственной шутке, Владлен приземлился на соседний с ней барный стул.

Бармен гнусновато ему подмигнул и сказал:

– Как обычно?

В «Noor» Влад в последний раз был года полтора назад, и наглухо не помнил, что он тогда заказывал, – не помнил этого, разумеется, и бармен, воспользовавшийся случаем начислить Ашоту-Маге двенадцатилетнего вискаря.

Всё пошло как по накатанной. Влад широким жестом попросил носить «Стравинские», пока он не скажет прекратить. Конверт с нежданным бонусом худел. Ольга громким шепотом призналась, что вообще-то по паспорту она Олеся, но в этой ебаной Москве с таким именем можно только в проститутки, а она аж целый финансовый аналитик. Влад технично подхватил тему одиночества приезжих в негостеприимной, жестокой и дорогой столице; особенно таких приезжих, которых давно забытая бабка-гречанка обрекла на существование в касте неприкасаемых. Незаметным, но вполне ожидаемым образом вечеринка переместилась сначала на заднее сиденье такси, а потом к Владу домой; ехать от «Noor» на Мосфильмовскую, к счастью, было недалеко. К счастью, потому что Ольга-Олеся начала навзрыд смеяться, называть Влада Олегом (так, по всей вероятности, звали негодяя-бойфренда) и пытаться выяснить, нельзя ли сначала завезти ее на «Юго-Западную».