– Боже! – воскликнула Бенедикта. – Это граф Брада! Откуда он только взялся? Девочки, если он снова будет нас дразнить, мы ему спуска не дадим! Бог его знает, что он там себе думает. Я ему с удовольствием разок нагрублю.

– Баронесса Бене-Бене-Бенедикта! – вновь закричал мужчина.

– Что? Бене-Бене? – нахмурилась Бенедикта. – Да это просто бесстыдство, так коверкать мое имя!

– Ты должна отозваться, – напомнила Труда.

– Отзовусь, – она сложила руки рупором у рта и срывающимся голосом прокричала: – Граф Ква-ква-ква-квада!

– Приветствую! Вот вы где, всемилостивая! – Молодой гусар раздвинул ветви плакучей ивы и нырнул в зеленую тень. – Три фиалки на лугу. – Он поклонился. – Кто из вас, дамы, так замечательно квакает? – спросил мужчина, обращаясь в первую очередь к Бенедикте.

– Квакает? – удивилась та. – Это, верно, лягушка. Мне показалось, будто кто-то ревел.

– Это мой мощный голос, – улыбнулся граф. – Но я кричал только ваше имя, намеренно растягивая слоги, чтобы в полной мере раскрыть его красоту. Между прочим, я явился к вам как посланник. Достопочтенная фрау мама желает, чтобы дамы как можно скорее вернулись домой, поскольку в любую минуту может явиться герр брат.

– Боже, уже так поздно? – воскликнула Бенедикта. – Труда, возьми, пожалуйста, цветы! Граф Брада, позвольте представить: моя подруга Гертруда Пальм. С мисс Мильтон вы уже знакомы.

– О да, неоднократно имел удовольствие лицезреть! Позвольте забрать у вас букет, фройляйн Пальм. Как прекрасно он смотрится! Выражаю вам мое восхищение. Художественное чутье и поэтическая жилка заметны сразу.

Бенедикта легонько ткнула Нелли в бок. Труда, однако, приняла комплименты, смущенно улыбнулась и засеменила рядом с лейтенантом, подхватившим букет и рассыпающимся в любезностях. Две другие девушки шли позади по узкой дорожке.

– Вы сегодня не на службе, герр граф? – спросила Бенедикта.

– Нет, милая фройляйн, иначе меня бы здесь не было. Редкая радость в жизни лейтенанта. Эскадрон вызвали на склад. Говоря человеческим языком: новая форма требует подгонки по фигуре наших бравых ребят. Мне присутствовать не обязательно. Так я обрел радость провести день, свободный от королевской службы. Я говорю о радости не из неуважения к прекрасно организованной службе, а лишь потому, что перемены иногда заставляют человеческое сердце биться чаще от счастья, но замечу, что иногда и от глубокого огорчения, что вы вряд ли поймете.

– О да, – сказала Бенедикта. – Вы же говорите о долгах, которые пришла пора выплатить. Я не настолько глупа.

– Что вы, я о том, что иногда приходится отказаться от лучшего божественного дара.

– Вы наверняка знаете, – спросила Труда, – что сегодня ожидается возвращение герра Макса фон Тюбингена?

– Да, об этом говорят в Цорнове. Однако я все же попал к вам по случайности. Я собирался остаться дома и работать…

– Да-да, – сказала Бенедикта и рассмеялась.

– Как мило, что вы не хотите мне верить, баронесса! Но именно так и обстоят дела. Я в самом деле собирался работать. Хотел заняться подготовкой к военной академии, чтобы покинуть действующую армию. Уже взялся за книги, но тут теплый луч солнце скользнул по моей щеке, а за окном радостно запели малиновки, и я не смог усидеть за письменным столом и велел седлать.

– Императора?

– Нет, Тетку Больте, баронесса.

– Кого? – удивилась Труда.

– Тетку Больте, так зовут лошадь, крепкую рыжую кобылу, дочь Петра Великого из «Мисс Прайс», если вас интересует родословная.

Бенедикта снова незаметно ткнула мисс Нелли в бок, а Труда спросила, идет ли речь о чистокровной скаковой лошади.

– Не совсем, сударыня, – ответил граф Брада. – Она уже не та, во всяком случае в том, что касается передних ног. Имей я лишние деньги, давно бы уже ее забраковал, но придется подождать еще пару лет. Как эскадронная лошадь Тетка все еще хороша, если, конечно, давешнее происшествие не выльется во что-то серьезное.