– Очень…

– Сядь. Поешь. Я скоро приду.

Он вышел из избушки, плотно прикрыв дверь. И поманил рукой верного Потаню, который исправно нёс караул у крыльца. Наклонившись, негромко велел:

– Надо разобраться с одним человечком…

И прошептал на ухо Потане ещё несколько слов. Тот внимательно выслушал и утвердительно кивнул:

– Сделаем, Григорий Силыч. Не тревожься.

– Только, чтоб ни одна живая душа вас там не видела!! – предупредил Кистень

– Обижаешь, Григорий Силыч. Всё будет так, что комар носу не подточит!!

– Смотри у меня.

Когда Григорий воротился в избушку, Илва уже пообедала, и теперь, уставшая от страшного путешествия, оказавшись, наконец, в безопасности, прикорнула на лавке. Но, услышав появление отца, тут же встрепенулась, прогоняя сон.

Кистень присел рядом с ней, обнял дочь и заботливо укрыл её своим кафтаном. Она прижалась щекой к его широкой груди.

– Так что ты, там наговорила этому управляющему Бутрыму, что он тебе поверил? – спросил её Григорий.

– Я назвалась княжной Мосальской. Рассказала ему душещипательную историю, что в детстве вместе с тётушкой приезжала сюда в гости к его бывшей хозяйке Марии Корбутовне и к её дочери Ольге. Он и растаял…

– Откуда ты всё это знаешь?! – удивился Кистень. – Про Марию Корбутовну?! И про княжну Мосальскую??

– У меня свои хитрости.

– Хватит уже с меня твоих хитростей!! Рассказывай!

– Отец, мы очень старательно готовились к ограблению. Долго наблюдали за жителями Городёнки, чтобы знать, какова их численность, уклад, занятия. И выяснили, что каждую неделю управляющий посылает на рынок в Медынь за провиантом своего помощника. Зовут его Фома, – Илва зевнула. – Этот Фома оказался для нас просто находкой, потому что ужасно болтлив!

– Вот оно что.

– Мы проследили за ним, и узнали, что перед обратной дорогой из Медыни он непременно останавливается в корчме, чтоб выпить пару кружечек пива.

– Так.

– Нечай подсаживался к нему за стол, выпивал с ним, ведя будто бы непринуждённую беседу. И тот с радостью рассказывал ему всё: и про свою покойную хозяйку Марию Корбутовну, и про её старую подругу княгиню Мосальскую и её племянницу. Рассказал и про дочь покойной хозяйки молодую княжну Ольгу Фёдоровну, которая нынче проживает в Городёнке. А так же про то, что она собирается этим летом уехать погостить к Мосальским, а затем к братьям в Воротынск. Поэтому, прежде чем затеять кражу гобелена, мы терпеливо выждали, чтобы княжна уехала. От того же болтливого Фомы мы узнали то, как обставлены комнаты в Городёнке. Он рассказал всё в подробностях, даже про эти самые подсвечники!

Кистень внимательно смотрел на дочь:

– Чья была идея про то, чтоб разговорить Фому?

– Моя.

– Молодец!!

Она не без гордости улыбнулась, польщённая его похвалой.

– И всё же! Припомни хорошенечко: кроме управляющего из Городёнки, больше тебя там никто не видел? – допытывался Григорий.

– Никто.

– Точно?

Илва немного помолчала и произнесла:

– Хотя… был ещё один человек.

– Кто? – сосредоточился Кистень.

– Только это уже не в Городёнке, а на обратной дороге. Этот человек меня спас! – усталость неумолимо клонила Илву в сон, и она растягивала слова, будто мысленно нанизывала их как бусины на нитку. – Он встал на мою защиту, и убил всех людей князей Воротынских, когда те догнали меня ночью и пытались убить.

– Хм. И кто же он, этот герой? – поразился отец.

Мечтательная улыбка тронула её губы, и она с нежностью прошептала сквозь сон:

– Андрей Гурко…

– Андрей! Дружище!! Как я рад тебя видеть! – Богдан Калина выбежал навстречу во двор, широко раскинув руки. Он был огромного роста и широк в плечах – настоящий богатырь. Обладал недюжинной силищей, но при этом невероятно добр, и порою по-детски наивен. Подбежав вплотную, он крепко обнял Гурко, радостно хлопая по спине огромными ручищами.