Через пять минут с натянутым на голову норковым беретом, в наспех застёгнутом пальто с воротником из той же норки Валентина Семёновна выскочила из квартиры.

Глава 3

Недолго раздумывая, Вадим переехал к Марго. Да и могло ли быть по-другому? Её квартира не шла ни в какое сравнение ни с коммуналкой, где он обитал в последнее время, ни с тем ветхим домиком, в котором они ютились с матерью. Квартира Марго устлана мягкими коврами. От блеска люстр, зеркал, хрусталя рябило в глазах. Вадим с интересом рассматривал картины в громоздких позолоченных рамах, книги в дорогих переплётах, старинные антикварные вазы, статуэтки, этажерки, комоды.

Портреты родственников, о которых Вадим ничего и не знал, смотрели с укоризной и превосходством, внушая трепет и благоговение. Он и представить себе не мог, что в его роду по отцовской линии, были  потомственные дворяне, содержатели доходных домов, и все они сгинули «под красной волной», накрывшей Россию в начале двадцатого века. На глаза накатывала горечь утраты, Вадиму казалось, что его обокрали.

Чувствуя настроение племянника, Марго открывала старинную книгу. Где между страниц хранился, дышавший на ладан своей ветхостью, вот-вот готовый рассыпаться от любого прикосновения рисунок с красным танцующим вприсядку петухом в полосатых шароварах и лаптях, с двумя головами лысой – Ленина и усатой – Сталина.

Сквозь слёзы Вадим смеялся, не сознавая того, что как рисунок мог рассмешить сейчас, так же он мог, в своё время, убить, стереть с лица земли любого – сотворившего, хранившего и смотревшего на него. Спустя время, «злые чары» рассеялись, и листок потускнел, потеряв навсегда магическую силу – убивать. Человек же – высшее создание земной природы не теряет эту силу никогда.

И всё бы хорошо, но в гостиной тёткиного дома Вадим чувствовал себя порой неуютно. В присутствии Марго ничего не происходило, но стоило остаться одному  – в комнату лучше не входи. Вадим ощущал даже спиной, преследовавший взгляд. Энергетическая атака исходила от одного из портретов, висевших на стене. Старая фотография в раме выделялась среди остальных. Изображён на ней был безбородый мужчина с вытянутым лицом и острым подбородком.  Высокий лоб пробороздили глубокие морщины, такие же они пролегли и около тонких губ, придавая лицу брезгливое и недовольное выражение. Но главное – глаза. Серые, они казались живыми и смотрели на Вадима в упор в любой точке комнаты, где бы он ни находился. От пристального взгляда давно умершего человека становилось жутко.

– А это Серафим, – с гордостью сказала Марго. После паузы добавила: – Старший брат моего деда, а тебе прадед, только вот который и  прикинуть не могу. Да, это был человек. Таких больше я не встречала, – её голос дрогнул, – как-нибудь я тебе о нём расскажу.

Вадим не переставал удивляться новой родственнице. Как не похожа Марго была ни на кого. Вадим запутался в её образах и лицах. Неуловимая и загадочная, она всегда была разная. Царственно-неприступная в вечернем платье, блистая драгоценными камнями, она выходила из комнаты, собираясь на премьеру в театр или ресторан. Как девочка с хвостиком на голове, в шортиках и маечке варила кофе по утрам.  В голубых джинсах и чёрной водолазке она падала на диван, закидывала ногу на ногу, чиркала зажигалкой и курила, стряхивая пепел прямо в кофейную чашку, стоявшую на полу. Пришедшая убирать квартиру женщина, укоризненно качала головой, а Марго, переглядываясь с Вадимом, демонстративно пускала в потолок кольца дыма.

С Вадимом она вела себя снисходительно, но приучала к порядку и дисциплине. Она с удовольствием беседовала с ним на разные темы, и Вадим был счастлив от того, что вот, наконец, появился в его жизни умный и опытный человек, и, пользуясь моментом, он всё выспрашивал и выспрашивал. Марго же со своей стороны приглядывалась. Читая всё по восхищённому взгляду племянника, элегантно прикуривая сигарету и наблюдая за тем, как он следит даже за этим движением её руки, откинувшись на спинку кресла, она думала.