Развод на вахту в первые дни всегда проходит согласно всем инструкциям и правилам, всех опрашивают, зачитывают аварии, произошедшие в разное время на разных флотах. Подводники всегда уделяли много времени борьбе за живучесть, потому что все находятся в равных условиях перед лицом смерти. Ладно, не так мрачно, но перед лицом аварии точно. И нельзя мешкать – огонь распространяется в считанные минуты в замкнутом пространстве отсека, забортная вода рвётся через пробоину тоннами, ракетное топливо выедает всё живое. И каждый день мы будем отрабатывать возможные варианты развития аварий, чтобы быть готовыми. Тьфу-тьфу-тьфу. И по голове, она же деревянная. Потом разбор действий всего личного состава отсека, кто и что не сделал, не успел, помедлил. Время в прочном корпусе играет против нас. Всегда против нас. Каждый из нас знает, какие действия за какими следуют, что нужно принести-унести-надеть-включить-выключить. И хорошо, что знают только в теории, дело до практики не дошло.

Двадцать минут развода смены на вахту длятся невероятно долго. Песок спрятался в уголках глаз, никак его не вымести, никак не выдуть. Боевой пост находится в выгородке – это пространство, отгороженное от общего объёма отсека, закрытое дверью, наполненное оборудованием. В моей выгородке шумят вентиляторы охлаждения стоек питания для трёхстепенных гироскопов, которые покоятся на стальных постаментах, тихонько жужжа. Мало что понятно? Не переживайте, все эти механизмы нас не затронут, они тихонько будут лежать реквизитом на втором или дальнем плане. Среди этого жужжания сижу я, с песком в глазах, с непонимающим телом, ручкой, занесённой над журналом, приготовившейся стремительно броситься вниз, на бумагу, оставить свой след. В этом журнале по почерку можно будет прочитать настроение каждого дня, каждого из нас троих. Если бы кто-то умел читать почерк. Бумага неслышно скрипит под шариковой ручкой синего цвета, вентиляторы перемешивают воздух, гасят лёгкие шумы, доминируют над тишиной.

Я не даром взял с собой электронные версии книг, именно здесь будет прочитана их большая часть. Вся моя вахта заключается в том, чтобы стойки исправно жужжали, гироскопы исправно вращались, красный свет на пульте не загорался. И чтобы всё было исправно необязательно вперивать свой взгляд в работающие механизмы, достаточно лишь периодически контролировать, раза за вахту достаточно. Нужно внимательно слушать, потому что, если происходит сбой, сразу слышно изменение в жужжании. Мои уши натренированы слышать это изменение. Могу себе позволить читать в то время, когда жужжание монотонно и не вызывает подозрений.

Люди не механизмы, не роботы, они наделены неподвластными для неодушевлённых предметов эмоциями. Какими бы по характеру люди не были разные, у всех есть эмоции разных степеней проявления. Как это относится к вахте? А так, что бдительность – понятие относительное. Поэтому всегда, на всех видах суточных дежурств люди будут спать – они не роботы. Если пройтись по кораблю в ночное время, то бодрствовать будут только вахтенные отсеков, да центральный пост, остальные посты плюс-минус, в зависимости от усталости человеческих организмов-механизмов. Естественный процесс.

Ручка оставляет синие следы, словно она ранена и пытается куда-то доползти. Мне нравится от руки заполнять журнал, чувствую каждую букву, каждое слово. Они все повторяются и нет каких-то уникальных записей в этом журнале. Раненая ручка доползла до правого поля, её след замер в ровных очертаниях слов и предложения: «В работе 3,4 канал СКДО. Замечаний нет». Таких предложений будет огромное количество на все эти 96 листов формата А4. И эти слова ничего не значат вне этого журнала, вне этого прочного корпуса, они бесполезны для вас, читающих эти строки, для всех, кто не находится в этой выгородке с жужжанием вентиляторов и шёпотом гироскопов. Эти слова понятны только мне и только здесь и сейчас.