Энкиду стоял у стены, нуждавшейся в реставрации – отсюда через маленький внутренний дворик во вздувшейся от сырости брусчатке, начиналось крыло дома, где ему удобнее было бы свернуть и узкими коридорами выбраться на открытый двор. Там он обойдёт парк под молчаливыми брошенными гнёздами и окажется у своего окна.

Все примолкли, глядя на него и соображая, что им предстоит.

Энкиду попрощался с невежливой небрежностью, но он не хотел их обидеть – он думал.


Позднее к вечеру он поделился уже только с мужчинами плодами своей мудрости.

– Со двора и думать забудь. – Остудил его, даже не отведав этих плодов, командир.

Сир Мардук обитал в одной из мрачных с высокими потолками комнат юго-западного крыла, где в первое утро любопытствующие посетители с Нибиру отыскали редчайшее издание…

Как оно называлось?

– Как называлась та книга, которую мы видели в этой комнатушечке? – Морщась, спросил Билл.

– Зачем тебе?

– Не знаю… – Билл пожал плечами. – Просто…

Энкиду с полминуты смотрел на него, потом отвернулся и заговорил:

– Никакого поста у крыльца… самолюбие не позволяет, видать. Но никто, я думаю, не сомневается, что стоит ступенечкой скрипнуть, как из парка нацелятся не только бинокли.

– Драконарии очень хорошо обучены. – Ответил Ас с нескрываемым почтением.

– Из дома – хода нет…

Они приуныли.

– А вы подкоп сделайте. – Предложила Иннан, когда они все вместе опять сидели, на сей раз в комнатах Шанни.

Ас пригляделся – вроде не загорелся издевательский огонёк в глазах студентки. Хотя он признался себе, что мало знаком с тем, как эволюционировало чувство юмора нибирийской расы под воздействием солнечной радиации.

Энкиду тоже выпучил глаза на малолетку.

– У тебя хорошо работает голова. – Огорошил он.

Иннан не особо вдохновилась комплиментом.

– Я просто её расчёсываю. – Призналась она. – Иногда.

Энкиду перебил:

– Когда хвалят, хватай и беги, сестрёнка. Помалкивай, не порть впечатления.

Он смотрел на всех разом:

– Известно ли вам, что под южным крылом что-то вроде старых катакомб? Ну, не совсем, но там – то ли канализация времён… тех времён, когда новейшей истории не преподавали… то ли что-то совсем другое.

– Может, это то – что есть во всех замках? – Робко предположил Билл.

– Ты про туалет?

Билл смутился:

– Вот его-то как раз, собственно и… нет, я…

– Билл имеет в виду каталажку. Одиночки с вонючей соломой и белыми косточками съеденных крыс.

– Ну, не так выразительно, но в целом ты передала мою мысль.

Энкиду не оценил догадливость Шанни.

– Где план здания, который одна великая строительница обещала нам составить?

Ас поспешно сунулся на линию огня:

– Он у меня. Но южное крыло там отсутствует.

Шанни объяснила:

– Я мало что смогла считать благодаря измерениям навскидку. Не буду же я ходить, поигрывая рулеткой, вокруг дядиного крыльца. К тому же, вы сами сказали – со стороны дома хода нет. Как только я нечаянно оказывалась там, возникал доместикус с салфеткой, перекинутой через руку, или он же, в фартуке и с карнавальной шваброй.

Судя по усмешкам и вытянутым лицам присутствующих, удивительные способности доместикуса были им знакомы.

Даже Энкиду с его непринуждённым умением вписываться в любые закоулки, где пахло землёй, и тот ощущал неудобство, когда доместикус проделывал свои трюки.


Весь день держалась жара такой силы, что Биллу не пришлось бы нагревать камень на костре, буде у него возникло бы желание пошутить.

Вечером Энкиду рано завалился – жара изнурила и его. Подступающая прохлада оказалась необычайно приятной: кажется, дух огня договорился с духом усиленной влажности. Лёгкий, почти неприметный озноб, шаля, скользил по коже самым тоненьким ветерком: первым за много вечеров.